И увидевши своего пана, бежала к нему и, падши у ног его, почала его с великим плачем просить, чтобы изволил королевну честну, а не безчестну оставить, «ибо королевна есмь, не допущай того, чтобы так мерзским скутком[3488] была смазана[3489]». К тому курвей господарь рекл: «Чему плачешь? Или не веси, что тому в руки пришла, которой ни стыду, ни милости в себе не имеет? Але иди и сяди, прибравшися, ибо тобою хочю сребра достать, сколко за тебя дал, к тому еще и болши хощу взять». И велел безчестну речь по граду кликати, которой есть срамно в сию книжку писати, але может всяк то знать, какое то выкликанье было.
И было так, что князь града того, именем Анатагор,[3490] пришел ко оному курвю в дом и, появши Тарсию за руку, ввел ю в комнату. Тогды Тарсиа, узревши, что была едина с нимв ковнате, падши до ног его, рекла к нему с великим плачем: «О, можный княже, кровию шляхетною[3491] одолей своей прироженой шляхетности умысл шкародой[3492] и не буди ганцой[3493] крови королевне, чтобы твои дети богове соблюли от таковой злой пригоды[3494], в которой есмь аз теперь. Аз есмь дочь короля тирскаго, емуже имя Аполлон. Тот, хотячи жаловать смерти матки моей, дал меня ховать в Тарс с великим сокровищем. Але тот, кому была дана к выхованью аз, велел меня убить. И от того, которому велено мене убить, разбойницы морстии отняли мене, и тако мручи, не умерла. А тии же паки[3495] продали меня тому то злому человеку. Ты же паки[3496], аще еси шляхта, помози мне мою честь соблюсти и моего девичества для учтивости[3497] всех шляхетных княжат и для всех панов и панн, которым честь мила есть». Услышавши то, князь Анатагор утешил ю, глаголя: «Честная королевна, имей се добре[3498] и имей с того честь и хвалу, что в так небезпечным[3499] стане[3500], в котором еси ты днесь, а чистоту любиши. А как твое жаданье познал есми, яко да помогу ти, чтобы свою чистоту соблюла. Се же возми фунт пенязей и дай своему пану, яко бы твоя заплата была, а я далей с ним розмовлю». И тако та честная девица, вышедши из комнаты, фунт пенязей безчестному своему пану дала. И вышедши тот князь, почал ей комнату на месяц наймовать: дал ему сто фунтов пенязей за то, чтобы Тарсы ни един мущина не увидел в месяц тот, кроме его. И он курвей господарь, взявши пенязи, шлюбовал[3501] то.
И в то время, как сие деялося в Мелхине, и король Аполлон плавал по морю девять лет, жалея своей жены. И приплыл до града Тарса, хотячи своею дочерью Тарсиею утешиться. И доведался господарь Странгвилей со своею женою Дионисиею о приезде Аполлоновом, облеклися в печалныя ризы и изыдоша обое противу ему. И как к нему приближились, рекл Странгвилей: «Витай[3502], королю великий, к нам, к своим верным рабом[3503]. Рад бых твоей милости новину лепшую[3504] поведать, нежели сию: Тарсиа, дочь твоя, на которой вся наша надежда была, умерла. А яко нас видит твоя милость, от ея смерти до днешняго дне през жалость не брегохом[3505] на себе лепшую одежду возложити». Услышавши сию речь, король Аполлон вздохнул велми жалостливо и учинил шлюб[3506], что за девять лет не хотел с моря из корабля изыти, дондеже[3507] добрую новину услышит. А кто будет сметь рещи ему, что «изыди из корабля», тому велит без милости ногу сокрушити. И отъехал с великою печалию от берега.
Тогды припал[3508] в ночи ветр и запудил[3509] их далеко. А как было наутрее, познали, что близ града, реченаго Мелхина (где продана была Тарсиа, дщерь его)[3510]. И рекл Аполлон челяди своей: «Братия милыи, прибейтеся к берегу, ибо днесь велми славен и хвалебной день, да бысте некое утешение прияли, яко же и иныя благоговейныя люди». И как приплыли ко брегу, обрели там много кораблей, такоже и лодьи, яко имяху тот обычай все околичные люди, что до того града, преже именованаго, сходилися и тот день весело чтили. Тогды Аполлон велел своему влодарю, чтобы учинил челяди веселой пир и даст всякому, кто чего хощет. И рекл: «Хотя я, пан их, в печали есмь, але челядь да не будет смутна в сей день». И начаша веселитися. Но Аполлон в смутку[3511] седел на дне корабля.
Тогды Анатагор, князь града того, прохлажаючися[3512], оглядал лодьи гостиные[3513] и увидел един корабль, лепший и строинейший, нежели другие; шел к нему и увидел людей дворовых, почал весел с ними быть и начал вопрошати их, кто их пан есть. И поведали ему, что для жалости лежит на дне корабля и плачет. И он им рекл: «Возми которой от вас два золотых и иди к нему, прося его милости, чтобы изволил выити ко мне». Тогды един слуга Аполлонов рекл: «Княже шляхетный, вопрошу твоей милости: естьли буду мочь имети в сей земли другую ногу за два золотых купить, такову, какову имам, то рад бы шел, а естьли не могу добыть, прошу твоей милости, чтобы мене от того посолства избавил, ибо такову заповедь нам уставил: кто ему речет, что „изыди из корабля”, тому нога утята будет». Ему же князь рече: «Вам ту заповедь он уставил, а не мне». И шел сам к нему.
3490
Анатагор — в др. лат. Antinagoras, в переводе С. В. Поляковой — Афанагор, вымышленный персонаж.