И стал пред ним, рекл: «Здрав буди, гостю шляхетный, Бог горний да сотворит тя весела». Подяковал ему Аполлон, глаголя: «Здрав буди ты, честный человече, и иже всем владеет, той твою честь да умножит». И увидевши Анатагор, что Аполлон человек честной, шляхетной, мудрой и что в жалости велицей блудил, рекл ему: «Не имей мне за зло[3514], честный мужу, что се мало пред тобою смею похвалитися. Аз есмь князь сея земли, а видал, такоже и слыхал много пригод[3515] злых и меж ими многажды сам бывал, что от злых пригод приидох[3516] к великому веселию. И аз по тебе знаю, что ты человек еси мудрый и видел еси сам того досыть[3517]. А сего для видишь теперь сам нужу свою и смуток, возри же на будущее веселие, даст Бог, что сам в нем рыхло[3518] будешь». К тому Аполлон отповедал: «Дякую твоей милости[3519], княже шляхетный, с великаго твоего потешения, але всяко ты сам то добре веси, что кто кому его нужу вспоминает печалну человеку, тот всегды печаль обновляет. И того для прошу твоей милости, чтобы рачил[3520] ты от мене отойти, а мене не утешати, яко не хочю никотораго утешения для нынешния скорби моей». Услышавши то, Анатагор, добро говоря ему[3521], отшол от него в великой печали, яко тужил велми о тацем мудром человеце. И почал мыслить, что бы мог об нем учинить. И домыслившися, послал по Тарсию. И как к нему пришла, рек ей: «Есть зде един человек мудрой, честной, шляхетной в том то корабли, и в печали он великой, для которой он сам себе погубить хочет. Прошу тебе, выведи его своею мудростию из того корабля, а я тебе от твоего курвя господаря на другой месяц искуплю.
Тогды Тарсиа, поклонившися ему, шла до того корабля и, пришедши, рекла ему со стыдом и срамежливыми[3522] усты: «Здрав буди, пане шляхетный, твоя печаль далече да будет от тебе. Зришися мне человек честной и мудрой, отрини жалость[3523] от себе; яко то мистрове[3524] поведают и то писанием затвердили, что в сердце мудраго человека ничто печално не внидет, яко мудрый человек всяку пригоду знает и мысль неподвижиму[3525] имать». Отповедал ей Аполлон: «Вижу тебе стыдливу и честну девку, але елико еси мудра по твоим летом, буду с тобою говорить, а ты не будеши моей речи разуметь. И того для даю тебе сто золотых, и ты, взявши их, иди прочь от мене». Тарсиа же с великим стыдом взяла те пенязи и пришла ко князю. Князь же, увидевши Тарсию, изыде противу ей и рекл ей: «Тарсие, что еси мужа того не вывела из корабля?» Отповедала Тарсиа: «Дал мне сия пенязи а велел мне прочь отити». Анатагор ей рекл: «Или то злато лутче любишь, а не то, яко хочю тебя за месяц свободною учинить?» Услышавши то, Тарсиа с великим стыдом опустила злато на землю и рекла: «Не хочю того, пане мой, але шлюб[3526] твой мне далеко милейший». Рек ей Анатогор: «Учинишь ли то, что тот человек выдет из корабля, шлюбую тебя выкупить от твоего господаря».
Тогды Тарсиа, пришедши паки пред Аполлона, рекла ему: «Возвратилася есмь, пане шляхетный, нося пред тебе злато и мудрость, да едино из двоего учиниши: или злато возми, или послушай некоторой мудрости от мене, чтобы Твоя Милость меня приучила[3527]». Рекл ей Аполлон: «О, лиско[3528] хитрая, всяко[3529] то вем, что меня к тому хочешь принудить, чтобы я с тобою говорил. И ты того для злато свое ховай себе, а что мыслишь, говори».
Тогды Тарсиа задала ему гадку, глаголя: «Что есть то: есть некоторой дом хвалебной, всему миру потребной, а тот дом всегда гучит[3530], а государь в нем молчит, с государем ходит а живот[3531] ему родит. И там муж без коня приехал[3532], государя кратою[3533] обведет и, обведши, вывлечет, а дом кратою утечет». Отповедал Аполлон: «Дом есть река, которая гучит, государь есть рыба, которая молчит. И тамо рыбник в лодьи приедет, рыбу сетью обведет, обведши, вывлечет, а вода скрозь сеть утечет».