А как будет время, и яз послю к тебе опасного[189] хранителя, чтобы тебе было ведомо страхование мое и грозная супостать[190] силы величества моего движения. А как придет на твое воздержание руское от моея силы плен, и ты учнешь в те поры от меня ждати великие милости, и яз не пощажу никоторыми делы, велю область твою рускую мечному посечению предати, занеже сердце мое неутолимо есть. И ты, князь, извесися[191] себе, како ти угодно, а грамотам моим поклисарским ревнуй[192]: все ти ведомо чиню и милосердо ставлю.
Сия поклисары отпущены от далняго силняго и грозного обладателя турского и тевризского царя салтана[193], угодного землям.
Мир и здравие
ПОСЛАНИЕ ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА ВСЕА РУСИИ ОБЛАСТИ
Божиею милостию и Пречистыя Божия Матери Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, Сына Божия, Вышняго Творца, создавшего небо и землю Вседержителевы десницы
от благоверного и православного и великого, и разумного и мудрого, и справедливого и милосердого правителя истинного, от Небесного Царя слуги, нареченного и первого во царех царя, якоже есть вторый Манамах[194], и сильного и грозного обдержащего Московского царства,
и иных многих областей воздержатель русский царь и государь великого княжения Иван Васильевич, всея русския державы от Владимирского крещения, всея сибирския и северския страны обладатель и повелитель, заступник и поборник истинныя православныя християнския веры, Вышняго Бога избранный пастух, над державами изрядными поставленый, проповедатель благочестия великий государь и разсудный, покоренный милостивый пощадитель,
от страшного великого сану, от грозного и от крепкого супротивника неверным, от твердыя ограды Божия хранителя, от укрепленного словом Божиим и совершенна Духом Святым, от ключа всея земли русския области, от щедрого государя по достоянию царскому и по величеству власти и силы отческаго правительства[195], от крепкого и твердого щита ратующим[196] воинством —
— в турский во Царь-град, к неверному и злообразному, самохвальному и недостойному царского венца и скипетра, заблуждшему и зашедшему в дальние тии земли, от света во тьму, от православия в неверие, самозванному царю и посаженному[197] не от Бога салтану.
Се же ти[198] мню и покланяние творю в царском своем месте, сидя на степеннем[199] месте, и известно[200] ти являю: приидоша от твоего неверия к нашему православному державству, к великому царству, в поклисарстве твои невольныи повелители, и яз приказ свой учинил конюшему своему болярину, а велел с твоими неверными поклисары посольство правити яко же годе. И по моему царскому приказу и по величеству силы моея области посольство с моим конюшим болярином было о выходной к тебе моей казне и о оброцех[201].
И яз возрех своим царским видением в Писание Господа нашего Исуса Христа и в уложение святых отец, да потому милостивно есмь к тебе, неверному, сотворил и к невольным твоим поклисарем: не велел есми посланников твоих смертней казне предати, а разсудил есми от Создателева вдохновения своим царским смыслым, что ты тако сотворил от неверия, младоумием своим и с недовершенным возрастом своим не сметився[202]. Да и потому, что ты невольный обдержатель и посаженный градарь[203] и послушатель, уподобися наемнику, како ти цареградцы повелят, тако и творишь[204], да и потому что ты от царския моея русские державы поудалел в заморские волнения[205] и ты не мниши себе супротивника, живешь во отчаянии[206] и посолские грамоты так пишешь. Аще ли бы еси был близ нашего царства, православнаго державства, и яз бы по твоим посольским грамотам к твоему неверному державству повинование творил, дани и оброки посылал и поклисаров бы своих к тебе с казною отпущал.
193
...тевризского царя салтана... — Включение в титул султана именования «тевризский» никак не отнести ко временам Ивана IV, ибо Тевризом турки завладели только в 1590 г. Однако такое титулование существенно для датировки составления самой «Переписки», поскольку в 1607 г. персидский шах Абас уже отвоевал Тевриз у султана Ахмета I (1603–1617 гг.), известие о чем не могло вскоре же не достигнуть Посольского приказа. Но ни в правление Годунова, ни, тем более, в годы Смуты Москва не нагнетала напряженности в русско-турецких отношениях, а в 1614 г. даже рассчитывала на союз с Турцией против Польши. Иное дело — середина первого десятилетия века, когда московский «цесарь, император и непобедимый» царь (пусть лже-Дмитрий, но Иоаннович), тайно принявший католичество и обязавшийся перед папой участвовать в крестовой походе против турок, сосредоточил свои заботы на подготовке этого авантюрного похода и устраивал маневры русскому войску. Тогда-то подобный памфлет вполне мог служить идеологическому обеспечению антитурецкой военной акции, прикрывая ее (в православной стране) ореолом защиты православия.
194
...якоже есть вторый Манамах... — Согласно государственной теории, изложенной в «Сказании о князьях Владимирских», Киевский князь Владимир Всеволодович после удачного похода на Византию получил от Греческого царя Константина Мономаха царские регалии, которыми венчался, и право называться Мономахом. В 1547 г. Мономаховой шапкой венчался на царство и Иван IV.
201
...
204
Да и потому, что ты неволный обдержатель и посаженный градарь и послушатель, уподобися наемнику: како ти цареградцы повелят, тако и творишь... — Ср. с подлинным посланием Грозного Сигизмунду II: «А ты по делу не волен еси, что еси посаженный государь, а не вотчинный: како тебя захотели паны твои, так тебе в жалованье государство и дали».