И как тогда Алексей пребывал семнатцать лет в дому отца своего, и, обачивши, что приближается конец живота его, просил, да дадут ему бумаги и чернил. И как ему дали, тогда абие[3615] написал житие свое. И бысть глас с небесе в неделю[3616] по литоргии, глаголющ: «Приидите ко мне, вси труждающиися и обременении, а я вас упокою».[3617] А в тот час Алексей, слуга Божий, успе о Господе. Услышавши же глас той, вси людие падоша на лицах своих. Потом второе бысть глас, глаголющ: «Ищите ми мужа Божия, который да молитса за мир[3618]». И искали и не нашли. Тогда паки бысть глас, глаголющь: «Ищите в дому Еуфимиановом». Тогда они шедши в дом Еуфимиянов и пытали его: «Кто есть святой муж в дому твоем, и где есть он?» Отповедал им Еуфимиан: «Я о том не вем». Тогда княжата Аркадиус и Онорнинус[3619] с Папежем Инокентиусом пришли в дом Еуфимия новь и искали, вопрошаючи Еуфимиана о святом муже, але он о нем не ведал.
Тогда раб, который Алексею служил, пришедши ко Еуфимиану, рекл: «Пане, смотри, патр[3620] чтобы тот святой, которого ищут, не был наш пелгрим, который был человек святаго живота и великой покоры и терпливости. Услышавши то Еуфимиан и шел к нему, обрете его умерша. И виде лице его ясно, яко лице анггела. И хотел взять лист из руку его, але не могл. Тогда, вышедши, сказал то княжятом и Папежеви. И они, пришедши ко Алексею, рекли ему: «Хотя есми грешни, але имеем мочь строения посполитого[3621] Сего ради пусти нам тот лист, да видим, что есть написано на нем». Потом сам Папеж приступил и взял лист он из руку его, а он абие испустил его. И повелел Папа че́сти[3622] лист он пред всем множеством людей.
И как Еуфимиан услышал, что был Алексей, сын его, ужаснулся велми и от великия жалости пал взнак[3623] на землю. Потом окрепившися и падши на тело его, почал велми плакать и кричать, глаголющи: «О, Боже Всемогущий, почто еси на мене таковую великую жалость допустил? О, Алексею, сыне мой намилейший, почто еси мене, отца своего, так велми засмутил[3624] и болезни и воздыхания чрез многие лета дал есми мне? Беда мне, человеку бедному, ибо вижю стража старости моей уже умерша. Коего уже аз имам утешения ждати?»
Услышавши то, матка такоже шла к нему с великою жалостию, поднося очи свои в небо. И как для множества народа не могла прийти к нему, закричала великим гласом, глаголя: «Оставите мне, да бых узрела сына своего, утеху души моей!» И пришедши к телу его, падши на нь, плакала велми, глаголя: «О, Алексею, сыну мой намилейший, свете очей моих, почто еси так к нам немилостив был? Видел еси отца своего и мене, матерь твою, для тебе в печали будущих, а не объявился нам. Слуги твои поругалися тебе, а ты терпел еси!» И целуячи яко бы анггелское обличие его, не престала плакати, глаголя: «Плачите со мною вси, которыя зде есте, ибо седмнатцать лет имела его в дому своем пребывающаго, во особней хлевине[3625], а не знала его, что он мой милый сын был. Слуги же его поругалися ему. Беда мне, и кто же мне даст студницу[3626] слезам моим, да бых во дни и в нощи плакала болезни души моей?»
Была же тамо и жена Алексеева, которая такожде велми плакала, глаголя: «О, Алексею, облюбениче[3627] мой, прочто еси мене, горлицу печали, оставил еси и не объявился еси мне? Прочто еси мене, не объявяся, вдовою оставил еси? Плачите со мною вси людие, ибо уже удалилася от мене вся надежа веселия и половина души моей уже умерла. Сего ради иного утешения не имам видети, едино, чтобы моего облюбеника наследовала»[3628].
Услышавши то, вси людие плакали велми. Потом Папеж со княжаты, вложивши тело Алексея на мары[3629], и несли е́ посреде града. Тогда, как людие увидели, что обретоша святаго мужа, которого весь град искал, вышли все против телу святаго Алексея. И койждо[3630] был болен каким недугом и притянулся[3631] тела его, абие был здрав. Слепни брали взрок[3632], опутании от диаволства брали избавление, и вси немощнии, какою болезнию были заражени и притинелися телу его, здравы были. Видяще те дивы, княжата и Папеж несли сами тело святаго Алексея до гроба. А как не могли пройти для множества людей, сего ради велели метати злато и сребро, чтобы людие металися к злату и сребру и дали бы тело доправадити[3633] до гроба. А людие, оставивши пенязи, теснилися вси к телу святаго Алексея. И тако с великим трудом доправили тело его до костела Святаго Внифантия.[3634] И тамо были чрез седмь дней, хваляще Бога. Потом дали[3635] ему учинити гроб коштовный, златом, сребром и драгим камением украшен, и в нем положили тело его с великою почестию.
3619
...княжата Аркадиус и Онарнинус... — Аркадий и Гонорий — римские императоры, братья-соправители, известные строгими указами против язычества. После раздела Римской империи в 395 г. Гонорий (395–423) правил западной частью империи, Аркадий (395–408) — восточной.
3634
...до костела Святаго Внифантия. — Церковь в память римского св. мученика Вонифатия (день памяти 19 декабря), который был послан своей госпожой из Рима в Тарс Киликийский за мощами христианских мучеников и, увидев, как мужественно переносят христиане истязания, сам стал христианином и тоже принял мученический венец: был посечен мечом 14 мая 290 г.