Услышавши то, Григорий ревно[3684] плакал. И шедши до опата, рекл: «Честный опате, мнех бо ся аз быти сыном оного рыбника, а не естем. А коли уже я отца не вем, а ни матки, того деля прошу тя: дай мне на службу. Болши того зде пребывати не хощу». Рекл ему опат: «Сыну милый, не мысли ты того, зане вси мнихи любят тя велми и по моей смерти учинят тя опатом». Отповедал ему Григорий: «Опатства я зде чекать[3685] не буду, але пойду родителей моих шукать». Услышавши то, опат вшол до своего скарбу[3686] и, взявши таблички, которые при нем обрел, дал ему их. Как их он прочитал, узнавши, что от брата и от сестры народился, рекл. «О, Боже, каковы то я родители имам, а гды[3687] же то так есть, то уже пойду до Святой земли и буду каятися за грехи родителей моих. И тамо живот свой скончаю». Слышав же то, опат он дозволих ему. И вси мнихи и людие жаловали отшествия его. Тогда Григорий, зьеднавши[3688] себе жегларей[3689] и челом ударив всем и простился со всеми, всяде в корабль и, предавшися ветром, пловяше до Святой земли.
А как уже три дни от брегу отплыша, востало им поветрие противно и припудило[3690] их до того града, в котором была его матка. Корабленицы же не знаяху, которой то град бяше или королевство было. Тогда Григорий, вшедши во град, встретился с некоторым мещанином, просил его, чтобы ему указал, где постоять[3691]. Але он мещанин взял его в свой дом со всеми, которыя с ним были.
А как сидели за столом, вопросил его Григорий, господара своего, как той град зовут и кто есть пан той земли. Отповедал ему господарь, рекущи: «Гостю мылый, имели мы некоего мужа знаменитого королем, и он умер в земли Святой, не оставшися жадного[3692] дитяти, толко оставил едину сестру свою. И ту некоторый князь хотел себе слюбить за малженку[3693], але она до смерти мужа имети не хощет. Затем князь, разгневавшися, своею мочью побрал себе всю землю ея, окроме сего града твердаго». Рекл к нему Григорий: «Я есмь рыцарь с мечем удатный[3694], ты утре иди на замок и повеждь старосте о мне, рекущи: аще мне хотят заплату слушне[3695] дать, буду я правды ради той панны весь год воевать». Отповедал господарь: «Вем, милый рыцарю, что с твоего приеханья барзо[3696] ся радую, а утре пойду на замок и ту речь старосте повем».
И шел рано до старосты и поведал ему ту речь. Услышавши то, староста возрадовался и, возвавши до себе рыцаря Григория, перед королевну его привел, которая для той хвалы, о нем поведаной, прилежно на него смотрила, не ведаючи, что он сын ея есть, занеже мнела, что он давно утонул. И приявши его, заплату великую ему дать обещала.
Тогда рыцарь Григорий смело пошол на войну против оному князю, который с великими людми там лежал[3697], и почал воевать, полки пробываючи, даже до намету[3698] княжому приехал и, к нему пригнавши[3699], главу ему стял[3700] и победу одержал. Потом рыцарь Григорий хвалебне всегда множился во славе велицей для уставочного звидетелства[3701], так что пред тым, нежели год прошел, все королевство привратил[3702] оной королевне. А привративши, пришол к старосте заплаты по договору жадая, хоте ехать до иного королевства. Рекл ему староста: «Нахвалебнейший рыцарю, множае ты заслужил, нежели что мы тебе обещали. Сего деля я с королевною о заплате помовлю».
И пришедши до королевны, почал ей радить[3703], чтобы она оному рыцарю слюбила[3704], глаголюще ей: «Веси, королевна честная, что мы много зла чрез немалое время без государя от неприятеля терпели, и сего деля глаголю ти, чтобы в предбудущия лета земля в покои была захована[3705], добре бы имелася[3706], чтобы ты его, хвалебного рыцаря Григория мужественного, за мужа себе прияла, которой королевство паки к тебе привратил. Всяк[3707] богатства досыть[3708] принесет, коли королевство в покои будет». Слышавши то, королевна, хотя пред тым всегда мужа иметь не хотела, а на те слова[3709] взяла себе дни размышления. Тогда он пришел день отповеди предо всеми, отвещала, так мовянц: «Коли уже Григорий рыцарь хвалебный так мужественне для нас валчил[3710] и королевство наше выбавил из рук неприятелских, и того деля сего себе за мужа приимаю». Услышавше то, панове е́ вси возрадовашася. И уставивши день веселия[3711], с великим веселием и приизволением всего государства сына с матерью его, не ведая, совокупили, которые с собою в великой ласке[3712] были.