По немнозе же времени брашно горящее принесоша, человек принесе ко устом, дыша, прохлаждаше брашно. Паки вопроси его сатырь: коея ради вины се творит? Рече: «Брашно прохлаждаю». Отвещав же сатырь рече: «Но аз убо отныне отказую тебе любовь и дружбу, посему яко от единых сих же уст горячее и студеное износиши».
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко и нам подобает сицевые любви и дружбы отбегати, иже суть сугубаго естества[885] и двоедушни.
123. О ЛИСИЦЕ И О ДРЕВОСЕЧЦЕ
Лисица, от ловец бегающи и в пустыни[886] многий путь прешедши, обрете в ней мужа-древосечца, его же моли, дабы ю скрыл. Он же указа ей свой шалаш, — вшедши, скрыся во углу.
Ловцем же пришедшим и вопросившим мужа, и сей гласом убо кляшеся:[887] ничто же видети, — рукою же своею место указоваше, иде же бысть лисица.[888] Они же, не разумевше,[889] отъидоша абие.
И яко узре лисица ловцев проминувших и прошедших,[890] изыде тайно от шелаша,[891] не возгласивши. Обличаше муж ю, яко спасеся его ради, благодарение же его не исповедует[892]. Лисица же, обращься, рече: «О ты! Но аз убо ведах бы, како твоя благодати проповедати, аще бы словесем твоим подобная дела руки и нрава имел еси».
ТОЛКОВАНИЕ. Притча ко иже благая обещевающеся словесы, сопротивная же творящая делы.
124. О ЧЕЛОВЦЕ, РАЗБИВШЕМ СВОЕГО ИДОЛА
Человек некто име древянаго бога, си и речь болвана[893] или идола[894], и молися ему, дабы ему благодетелствовал. И убо сие творяше и ничто же вяще, но во убожестве пребываше, — разгневася и, взем идола за ноги, поверже и удари его о землю. И разбившися идоловой главе и разлепившейся,[895] злато потече многое от него. И убо собирая злато, человек вопияше: «Кривой еси[896], якоже мню, и безумен: почитаюшу убо мне тебе — не ползовал еси мне ничтоже[897]; биющу же ми тебе — многими благими исполнил еси!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко не ползует[898] человек, чтый лукаваго человека; биющу же его — наипаче ползуется.
125. О ЧЕЛОВЕЦЕ И ПСЕ
Человек некто готовляше вечерю, учреждати[899] хотя некоего от другов своих и домашних. Пес же его иного пса призываше, глаголя: «О друже! прииди, совечеряй со мною вместе».
И пришед пес званый, радуяся стояше, зря готовление великаго пира и вечери,[900] вопия в сердцы своем: «Ох, какова мне радость ныне внезапу явися: накормлюся убо и досыта навечеряюся, яко и заутра никако же не взалчю». Сия в себе псу помышляющу и глаголющу и вкупе покивая ошибию[901], посему поне яко на друга надеяся. Повар же, яко узре сего зде тако хвостом трясущаго, взем сего за выю,[902] изверже абие вон из окна. Он же упад, отиде, зело вопия.
Некто же от псов на пути сего срете, вопроси: «Како вечерял еси, о друже?» Он же отвещав рече: «От великаго пития на пиру упихся[903] досыта, ниже пути сего видех, откуду изыдох!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча знаменует, яко не подобает надеятися, иже от чюждих благо творити обещевающимся.
126. О РЫБОЛОВЕ И О СВИРЛЕХ[904]
Рыболов сый неискусен рыболовства, взем свирели и сети, изыде на море. И став на некоем камени, вначале убо заигра во свирели, мня, яко к сладкогласию рыбы приидут послушати и внидут в сети.[905] И тако многое время пребысть играя, не улови ничто же.
Посем отложи свирели и, взем сети, вложи в воду и многие рыбы пойма. И изложи я от сети и, яко узре их скачющих на земли, рече: «О злейшая животная! Егда играх, вам в свирели не плясасте; егда же престах играти, сие творите, скачюще!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча ко иже при словесех и времени настоящее и подобающее[906] творящих.
127. О ВОЛОПАСЕ
Волопас, стадо быков пася, погуби телца. И обшед всю пустыню, искаше. И егда ничто же обрести возможе, помолися Зевесу: аще телца вземшаго татя ему покажет, козла на жертву принести обещася.
887
...кляшеся... — В ориг.: «отрицал», но Гозвинский усиливает контраст между словом и предательский жестом, делом.
893
...си и речь болвана... — Чтение только списков I вида и переводу, скорее всего, не принадлежащее.
895
...поверже и удари его о землю. И разбивишся идоловой главе и разлепившейся... — Ориг. включает этическую оценку поступка: ἔρριψεν εἰς τὸ ἔδαφος, προσκρουσάσης οὖν τῆς κεφαλῆς καὶ αὐτὶκα κλασθείσης — ‘сбросил его на землю. И когда так надругались над головой, и она тут же разбилась’. Перевод же сокрушение кумира «надругательством» не называет.
900
...пира и вечери..; ...помышляющу и глаголющу... —
903
«От великаго пития на пиру упихся...». — Довольно редкий трехчленный тавтологический акцент качественной спецификации.
904
126. О рыболове и о свирелех. — Впоследствии сюжет использован Симеоном Полоцким для символической картины судного дня.
905
...послушати и внидут в сети; ...играя..; Посем..; ...на земли..; «...в свирели...»; «...скачюще!». — Речевые пояснения и подробности, придающие некоторую повествовательную обстоятельность лаконичному изложению Аккурсианы.