— Вот посмотри, например, на лорда Дривера. У молодого человека титул — один из древнейших в Англии. Он может пойти куда угодно, вытворять, что ему вздумается, за фамилию ему все простят. Но он этого не делает. Закваска у него правильная. Он не носится по свету…
— Дядя мало дает ему карманных денег. — Смешок Молли резанул ее отца по нервам. — Наверное, в этом все и дело.
Наступила пауза. МакИкерн сбился, и ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
Молли обернулась к отцу. Жесткое выражение исчезло с ее лица. Она смотрела печально.
— Папочка, милый, выслушай меня. Мы с тобой всегда так хорошо понимали друг друга! — МакИкерн ласково погладил ее по плечу. — Ты ведь все это говорил не всерьез? Ты знаешь, что я не люблю лорда Дривера. Ты знаешь, что он просто мальчишка. Разве ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за настоящего мужчину? Мне очень нравится этот древний замок, но ты же не думаешь, что в таком вопросе это может иметь значение? Ты ведь это просто так сказал, про героя из романа? Я не такая дурочка, просто я хочу… Ох, я не знаю, какими словами это сказать, но разве ты сам не понимаешь?
Она смотрела на него с мольбой. Всего лишь одно его слово — может быть, даже и не слово, — и пропасть, что пролегла между ними, исчезнет, как не бывала.
МакИкерн упустил свой шанс. Он успел подумать, и все его аргументы снова выстроились в боевом порядке. С несокрушимым добродушием он двинулся маршем по намеченной дороге. Он был добр, проницателен и практичен, и с каждым его словом пропасть разверзалась все шире.
— Не нужно торопиться, моя дорогая. В таких делах всегда нужно хорошенько подумать. Ты права, лорд Дривер пока что просто мальчишка, но он вырастет. Ты говоришь, что не любишь его. Чепуха! Он тебе нравится, со временем будет нравиться все больше и больше. А почему? Потому, что ты можешь сделать из него все, что захочешь. У тебя, радость моя, сильный характер. Если за ним будет присматривать такая девушка, как ты, он далеко пойдет. Задатки у него хорошие, нужно только их выявить. Нет, ты подумай, Молли — графиня Дриверская! Во всей Англии, наверное, не найти титула лучше. А я-то как был бы счастлив, милая ты моя! Все эти годы я жил одной надеждой — увидеть, как ты займешь то положение в обществе, которого ты достойна. И тут — такая возможность! Молли, милая, не выбрасывай зря подарок судьбы!
Молли, закрыв глаза, откинулась на спинку скамьи. На нее нахлынула невероятная усталость. Она слушала отца как будто в тяжелом забытье. Ей не справиться. Их слишком много, они слишком сильны. Да и какая разница? Зачем бороться, почему не покончить со всем этим, ведь тогда ее оставят в покое. Больше ей ничего не нужно, только покой. Какая разница?
— Хорошо, папа, — сказала она безжизненно. МакИкерн запнулся на полуслове.
— Так ты пойдешь за лорда? — воскликнул он. — Ты согласна?
— Хорошо, папа.
Он нагнулся и поцеловал ее.
— Девочка ты моя родная, — сказал МакИкерн. Молли поднялась со скамьи.
— Я немного устала, папа. Я, пожалуй, пойду лягу.
Две минуты спустя мистер МакИкерн был в кабинете сэра Томаса Бланта. Пять минут спустя сэр Томас надавил на кнопку звонка.
Явился Сондерс.
— Скажите его лордству, — приказал сэр Томас, — что я прошу его уделить мне минутку времени. По-моему, он в бильярдной.
Глава XVII ДЖИММИ КОЕ-ЧТО ВСПОМНИЛ
Когда Джимми вернулся в бильярдную, партия между Харгейтом и лордом Дривером все еще продолжалась. На доске был выписан счет: семьдесят — шестьдесят девять.
— Хорошая игра, — сказал Джимми. — Чья очередь?
— Моя, — сказал его лордство и тут же смазал совсем несложный карамболь. Лорд Дривер был почему-то очень весел. — Харгейт просто на ходу подметки режет. Только что у меня было преимущество в одиннадцать очков, а тут он р-раз — и отыграл двенадцать за один ход.
Лорд Дривер был игроком того класса, где выиграть более десяти очков за один ход считается знаменательным событием, достойным всяческого почтения.
— Повезло, — буркнул молчаливый Харгейт.
Дня него это была длинная речь. С самой первой их встречи на Пэддингтонском вокзале Джимми не приходилось слышать, чтобы он произнес слово, состоящее больше чем из двух слогов.
— Ничего подобного, старичок! — великодушно возразил лорд Дривер. — Вы грызете удила, прямо как резвая двухлетка! Скоро я уже не смогу давать вам фору в двадцать очков из ста.
Он подошел к столику у стены и смешал себе порцию виски с содовой, напевая обрывки какой-то опереточной песенки. Не могло быть и тени сомнения, что в эту минуту жизнь для него прекрасна. Последние несколько дней, и особенно сегодня после полудня, лорд явно маялся. В половине шестого Джимми видел, как он слоняется по террасе, и подумал, что бедняга выглядит точь-в-точь как плакальщик на похоронах, а теперь, всего несколько часов спустя, он сияет, всему на свете радуется и чирикает, словно птичка.
Игра продолжалась ни шатко ни валко. Джимми уселся и стал смотреть. Счет рос медленно. Лорд Дривер играл плохо, Харгейт — еще хуже. Когда счет перевалил за восемьдесят, его лордству наконец-то начало везти. После серии удачных ударов его счет достиг девяноста пяти очков. У Харгейта благодаря ряду промахов соперника было к этому времени девяносто шесть.
— У меня сейчас инфаркт будет, — сказал Джимми, азартно подавшись вперед.
Шары расположились идеально. Даже Харгейт в такой позиции не мог не пробить карамболь. Он и пробил.
Даже при самой паршивой игре острый финал захватывает. Джимми еще сильнее подался вперед в ожидании следующего удара. Похоже было, что Харгейту пока еще рано праздновать победу. Хороший игрок, пожалуй, мог бы провести карамболь в той позиции, как легли на этот раз шары, но не Харгейт. Шары расположились почти на одной линии, причем белый был в центре.
Харгейт чуть слышно выругался, но делать было нечего. Он, не глядя, ударил по белому шару. Белый шар подкатился к красному, замер на мгновение и отлетел назад, попав ровнехонько по битку. Игра была окончена.
— Ох ты, черт! Вот это удар! — вскричал молчаливый Харгейт, на радостях сделавшись прямо-таки разговорчивым.
Тихая улыбка изобразилась на лице Джимми. Он вспомнил то, что так мучительно вспоминал всю неделю.
В эту минуту открылась дверь, и на пороге возник Сондерс со словами:
— Сэр Томас желал бы побеседовать с вашим лордством в библиотеке.
— А? Что ему надо?
— Сэр Томас не поделился со мной своими планами, ваше лордство.
— А? Что? Ну да. Что делать, до встречи, ребята.
Он прислонил кий к столу и надел пиджак. Джимми вышел вслед за лордом и притворил за собой дверь.
— Одну секундочку, Дривер.
— А? Привет! В чем дело?
— Игра была на деньги? — спросил Джимми.
— Э, да, черт возьми, действительно, на деньги. По пятерке. М-м, кстати, старина, у меня, видите ли, как раз сейчас временно такое дело… У вас, случаем, не найдется под рукой пятерки? Дело в том…
— Ну конечно, дружище, о чем речь. Прямо сейчас с ним и рассчитаюсь, да?
— Спасибо громадное, вы меня жутко выручите. Завтра же отдам.
— Спешить некуда, — сказал Джимми. — У меня в закромах еще имеются запасы.
Он вернулся в бильярдную. Харгейт отрабатывал карамболи. Когда Джимми открыл дверь, он как раз готовился пробить.
— Сыграем? — предложил Харгейт.
— Спасибо, что-то не хочется, — вежливо ответил Джимми.
Харгейт ударил по шару и промазал. Джимми улыбнулся.
— На этот раз не так удачно получилось, — заметил он.
— Да.
— А в тот раз вы отлично пробили.
— Повезло.
— Не знаю, не знаю. Джимми закурил сигарету.
— Вам случалось бывать в Нью-Йорке? — спросил он.
— Случалось.
— А бывали вы в клубе «Ваганты»?
Харгейт отвернулся, но Джимми успел увидеть выражение его лица и был им вполне удовлетворен.