Ужин был грустный.
Оба мужчины были задумчивы; Марцелия, преклонив колени перед изваянием Нуэстра Сеньора де Гвадалупе, покровительницею Мексики, горячо молилась.
Дон Маркос отодвинул наконец стоявшую перед ним тарелку, зажег сигару и подал другую своему гостю, который машинально принял ее.
— Ночь будет ужасная, — сказал он, выпуская густую струю дыму, — несчастие для кораблей, которые в это время будут находиться у берега; завтра мы увидим их обломки на берегу.
— Не видели ли вы сегодня вечером какого-нибудь корабля? — ответил дон Альбино.
— Я не могу сказать вам точно, но мне кажется, что я видел один, но на таком далеком расстоянии, что, быть может, принял крыло сатаника за парус судна.
— О, вы чрезвычайно удивили меня, говоря это: глаз моряка, подобного вам, настолько верен, что не может ошибиться.
Дон Маркос лукаво улыбнулся, но не ответил. Через какое-то время он продолжал:
— Еще не наступило время прибытия кораблей. В это время не ожидают прибытия их, кроме одного корабля, и командир должен быть старым морским волком, чтобы не почувствовать кордонназо за пять или за шесть часов, пока он не разразится.
— Не знаете ли вы названия этого корабля?
— Пер Диос! Конечно, я знаю его, ежели я вам рассказываю о его капитане; это сан-бляский брик — шхуна «Искупление».
Марцелия глухо застонала, бросивши украдкой продолжительный взгляд на дона Маркоса, который продолжал:
— Вы, сеньор дон Альбино, как говорят, tierras adentro (туземец континентальный), какого вы мнения о наших приморских ураганах?
— Те, которые вам сказали, дон Маркос, что я уроженец центральных провинций, ошиблись. Детство мое протекло в морских портах, а юность свою я провел почти всю в плавании по обоим океанам, и ежели я в настоящее время не моряк, то зато я долгое время был им. Напротив, я consteno.
Дон Маркос вдруг выпрямился; его серые глаза метнули молнии.
— Вы моряк? — вскрикнул он.
— Почему же вы не верите мне? — спокойно спросил молодой человек. — Ведь вы же моряк!..
— Это верно, — продолжал глухим голосом дон Маркос, — но я не моряк в том смысле, какой обыкновенно придают этому слову; я только скромный рыболов, добывающий жемчуг.
Молодой человек улыбнулся в свою очередь. Эта улыбка была иначе перетолкована доном Маркосом.
— Станем говорить откровенно, — сказал он.
— Я ничего более и не желаю, — сказал дон Альбино.
— Станете ли вы откровенно отвечать на мои вопросы?
— Я стану отвечать на них с такою же откровенностью, с какою вы будете отвечать на мои.
— Ах! — сказал он со сдержанным гневом. — Вы предлагаете мне условия?
— Вовсе нет; я ограничиваюсь только требованием полнейшей свободы и равенства.
Дон Маркос выскочил вдруг из-за стола и в продолжение нескольких минут ходил вдоль и поперек залы, склонив голову и скрестив руки на груди.
Наконец он остановился перед Марцелией и слегка дотронулся до ее плеча.
Молодая девушка вздрогнула и быстро повернулась к нему.
— Что вам угодно, батюшка? — спросила она кротко. Дон Маркос с гневом топнул ногою, но тотчас же опомнился.
— Милая дочь, — сказал он, — уйдите в вашу комнату, уже поздно.
Молодая девушка встала и, не сказав ни слова, вышла, а за нею последовал Линдо, который, казалось, постоянно следовал за нею.
Прошло несколько минут, в продолжение которых оба мужчины сохраняли безмолвие, наблюдая украдкой один за другим.
Маркос первый нарушил безмолвие.
Он сел против молодого человека и, налив ему стакан пюлька, спросил:
— Итак, вы моряк? — сказал он.
— Я был им.
— Да, я убежден в том, что в случае нужды вы сами сумеете защищать себя.
— Это верно, — возразил молодой человек, все более и более удивляясь.
Маркос опорожнил свой стакан и поставил его опять на стол.
— Дон Альбино, — сказал он, улыбаясь, — вы красивый молодой человек, а красивые юноши любят красивых девушек, не правда ли?
— Что вы хотите этим сказать?
— Эх! — произнес он с добродушием. — Я не более как грубый моряк, полурыболов, полуконтрабандист, подобно всем костеносам (прибрежным жителям), но Бог дал мне два глаза, я вижу ясно все.
— Я не понимаю вас, — пролепетал молодой человек.
— Ба! Ба! Напротив, вы прекрасно понимаете меня!.. Вы прекрасный охотник, и приманка, которая вас привлекает сюда, недалеко отсюда.
— Я ручаюсь вам…
— Полноте, я не слеп, повторяю вам; к тому же, черт возьми, в этом я не нахожу ничего дурного. Это закон природы. Сознаюсь вам, что ваши посещения стесняли меня; мне очень неприятно было видеть, что вы беспрестанно бродили вокруг моего домика; я задавался вопросом: к чему такой молодой человек, как вы, как говорят, богатый, так внезапно и сильно полюбил эти места, столь грустные. Теперь я все понял: вы моряк, вас привлекало море; случай свел вас с молодою девушкою, и вы стали посещать ее. Не правда ли? Ну, отвечайте откровенно.