С этими словами он вскочил в седло и во весь опор помчался навстречу приближавшимся всадникам. Их было пятеро — все сумрачные, разбойничьи лица. Они неслись со зловещим гиканьем, потрясая в воздухе своим оружием.
Между тем преследуемый разбойниками кабальеро, завидев человека, который так неожиданно выскочил из-за кустарника и на всем скаку с ружьем наизготовку мчался к нему, принял незнакомца за сообщника бандитов и круто свернул в сторону, желая избежать встречи с новым противником. Зато разбойники, увидевшие незнакомца, который не только не погнался за их дичью, но встал на их пути и вскинул свое ружье, не поддались этому заблуждению.
Два выстрела раздались одновременно: один со стороны бандитов, другой — сделанный рукой незнакомца. Но результаты получились разные: пущенная на скаку пуля разбойника никому не принесла вреда, тогда как меткий выстрел хладнокровно и внимательно целившегося незнакомца угодил в самую гущу его противников. Один из них упустил поводья, стал судорожно хватать руками воздух, опрокинулся на круп коня и грузно свалился наземь. Падая, он глубоко пропорол острыми шпорами бока своей лошади, и та, вздыбившись, лягнула его, рванулась и понеслась стрелой по равнине. Бой, так смело начатый незнакомцем, не мог, конечно, тут же прекратиться: о продолжении его возвестили четыре выстрела, с молниеносной быстротой последовавшие с обеих сторон. Положение незнакомца становилось критическим: в ружье его не оставалось больше патронов, теперь в его распоряжении находились только револьверы.
Заметим мимоходом, что револьвер — оружие весьма удобное, но малополезное в бою. Чтобы попасть в своего противника из револьвера, надо стрелять почти в упор. Револьверный выстрел, посланный с более дальнего расстояния, почти наверняка пропадет зря.
Взвесив всю затруднительность своего положения, незнакомец приготовился схватиться врукопашную со своими противниками, когда к нему подоспела неожиданная помощь. Кабальеро, за которым гнались разбойники, услышал перестрелку. Но не было жужжания пуль, обычно предупреждающего одинокого путника, что это метят именно в него, и он понял, что вследствие какого-то неожиданного события обстановка изменилась в его пользу. Он обернулся и увидел, как замертво упал один из его преследователей. Убедившись в своей ошибке, кабальеро немедленно принял решение. Вооруженный одним лишь мексиканским мачете, он без колебания повернул коня и поспешил на помощь к своему защитнику. Не сговариваясь, даже не обменявшись ни одним словом, оба храбреца ринулись на бандитов. Бой длился недолго, победа далась неожиданно. Нападающие действовали стремительно, не давая времени разбойникам перезарядить свои ружья. Два бандита были убиты наповал револьверными выстрелами, третий с раскроенным черепом пал от удара, который нанес ему своим мачете пылавший жаждой мести кабальеро. Четвертый разбойник решил не продолжать боя, не сулившего ему ничего, кроме гибели. Дав шпоры коню, он отчаянным прыжком перемахнул через тела своих сообщников и, помчавшись во весь опор, скрылся в глубокой тьме. Поле битвы осталось за двумя мужественными молодыми людьми.
Глава II
В ПРЕРИИ
Когда разбойник, оставшийся в живых, исчез в мглистой дали, кабальеро обернулся, намереваясь поблагодарить своего великодушного защитника; но незнакомца уже не было поблизости, он несся галопом вдали по равнине. Молодой человек недоумевал, чему приписать это внезапное исчезновение, ибо незнакомец мчался в направлении, диаметрально противоположном тому, по которому скрылся бандит. Но вскоре он увидел своего спасителя: тот возвращался, ведя в поводу вторую лошадь. Очевидно, незнакомец, помня о спасенной им девушке, заарканил для нее лучшую из носившихся по равнине лошадей погибших в бою бандитов.
— Не все еще кончено, сеньор, — обратился к незнакомцу молодой кавалерист, когда тот подъехал к нему. — Я вынужден снова прибегнуть к вашей помощи.
Незнакомец невольно вздрогнул при звуке этого голоса, показавшегося ему знакомым.
— Я слушаю вас, кабальеро, — ответил он, слегка нахмурив брови.
— В этой страшной пустыне затерялась женщина, молодая девушка… Короче говоря, моя сестра. За ней погнались несколько негодяев. Я не знаю, что с ней случилось, и умираю от страха за нее. Доведите же до конца ваше доброе дело и помогите мне отыскать ее! Умоляю вас!
— Бесполезно, — холодно ответил незнакомец.
— То есть как это — «бесполезно»?! — воскликнул молодой мексиканец. — Что вы хотите сказать? Она погибла? Да? О, теперь я припоминаю: когда я оторвался от своих преследователей, до меня донеслись несколько выстрелов!.. Боже мой, Боже мой! — застонал он, ломая в отчаянии руки. — Несчастная моя сестра, бедная моя Марианита!
— Успокойтесь, кабальеро, — тем же холодным, бесстрастным голосом произнес незнакомец. — Ваша сестра в безопасности. В данную минуту, по крайней мере, ей ничего не угрожает.
— Правда? — радостно воскликнул молодой человек. — Да благословит вас Бог за эту добрую весть! Где она? Мне не терпится увидеть ее, прижать к своей груди. Кажется, я никогда не сумею отплатить вам за все, что вы сделали для нас, сеньор! Никогда…
— А вы ничем и не обязаны мне, — довольно резко прервал его незнакомец. — Все, что произошло здесь, — дело случая. Я сделал бы то же самое для любого встречного. Оставьте же при себе вашу благодарность, я в ней не нуждаюсь… И потом, кто знает, — прибавил он с горькой улыбкой, — не придется ли вам когда-нибудь пожалеть о том, что вы мне чем-то обязаны!
Кабальеро был несколько уязвлен тем, как незнакомец ответил на его желание сблизиться с ним. Не зная, чему приписать эту внезапную перемену в настроении незнакомца, он счел за лучшее притвориться, что не заметил вызывающего тона своего собеседника.
— Место здесь не совсем подходящее для долгих объяснений, сеньор, — с безупречной вежливостью произнес молодой мексиканец. — Мы с вами если уже не посторонние, то во всяком случае еще малознакомые люди. Но я твердо надеюсь, что в ближайшем будущем всякие недоразумения между нами исчезнут и холодок уступит место полному доверию.
— Пойдемте, — сказал незнакомец. — Ваша сестра неподалеку отсюда и, вероятно, сгорает от нетерпения увидеть вас. Молодой человек молча последовал за ним, размышляя об этом странном незнакомце, который с риском для жизни спас его, а теперь не скрывал своих неприязненных чувств. Пока на равнине шел бой, шум его отчетливо доносился до слуха молодой девушки, которая внимала ему, не помня себя от страха. Но вот перестрелка затихла, и в прерии снова воцарилось гнетущее безмолвие. Эта тишина была для нее в тысячу раз страшнее звуков ожесточенной схватки. Одна, вдали от какого-либо человеческого существа, которое могло бы прийти к ней на помощь, не смея ни на что больше надеяться, она изнемогала от ожидания ужасной смерти. Измученная девушка не могла бы даже сказать, сколько времени она пробыла в таком состоянии. Нужно самому пережить нечто подобное, чтобы понять, сколько веков заключено в одной минуте для человека, который находится на грани между жизнью и смертью. Вдруг она затрепетала; ее напряженные нервы не выдержали, кровь бросилась ей в лицо: девушке почудилось, что неподалеку от нее кто-то произнес шепотом несколько слов. Были ли то выследившие ее разбойники или это возвращался ее спаситель?
Замирая от страха, она не смела ни пошевельнуться, ни позвать на помощь: каждое движение могло выдать ее убежище, каждый крик грозил ей гибелью. Но вот кусты раздвинулись, и у подножия скалы появился брат вместе с ее спасителем. С радостным криком девушка протянула к ним руки и, не в си— лах вынести нового потрясения, лишилась чувств. Придя в себя, она увидела, что лежит на разостланном плаще у пылающего костра; мужчины сидели по обе стороны от нее — один справа, другой слева; в глубине пещеры три стреноженных коня лениво пережевывали свой корм. Немного поодаль на земле лежала какая-то глыба, в которой девушка не сразу распознала связанного по рукам и ногам человека. Марианна пыталась что-то сказать, ей хотелось отблагодарить незнакомца, но после всего пережитого она настолько ослабела, что не могла выговорить ни слова. Ее сил хватило только на то, чтобы устремить на незнакомца взгляд, в который она постаралась вложить всю свою признательность. Но тут же она впала в какое-то забытье, лишившее ее способности мыслить, чувствовать и интересоваться окружающим.