Вызов был принят.
«Искупление» все подвигался вперед. «Целомудренная Сусанна» все еще лежала в дрейфе, матросы спокойно перевезли последние слитки плята пина, даже не взглянув ни разу на судно, нарушавшее их коммерческие операции.
Прошло с четверть часа; в это время во взаимном положении обоих судов не произошло никакой значительной перемены; бриг мексиканский вышел на наветренную сторону и лег в бейдевинд.
Таким образом, оба судна неподвижно стояли один против другого.
По маневру мексиканского судна можно было легко заключить, что ежели капитан его не струсил, то во всяком случае пришел в нерешительность при виде гордого хладнокровия своего противника.
Контрабандисты весело следили за всеми движениями крейсера.
Наконец показалось, что корабль решился на что-то: была спущена лодка, и несколько человек сошло в нее. Эти люди были вооружены саблями и ружьями.
Лодка отчалила и направилась к «Целомудренной Сусанне».
Капитан навел свою подзорную трубу на эту лодку, улыбнулся и, обратившись к своему лейтенанту, дал распоряжение:
— Господин Гурсо, закройте груды оружия, которые лежат под мачтой; не надо показывать мексиканцам, что мы приготовились к бою; пусть приготовят трап для того, чтобы подать его прибывающим гостям.
Отдавши эти приказания, капитан ушел на корму.
— Право, они сошли с ума, — сказал он дону Маркосу. — Знаете ли вы, кто едет к нам?
— Сознаюсь вам в том, что я не узнал их, — ответил тот.
— Ни более ни менее как почтенный капитан Ортега и его достойный аколит, дон Ремиго де Вальдец, управляющий таможней.
— Не может быть! — воскликнул дон Маркос.
— Ничего не может быть вернее, вы сами увидите это. Эй! — крикнул он лейтенанту. — Пропустите на борт одних только офицеров, понимаете ли вы, господин Гурсо?
— Слушаю, капитан, — ответил старый моряк.
Француз взглянул на подплывшую лодку.
— Они пристают, — сказал он. — Господа, сойдите под палубу; надо, чтобы они не видели вас. Позвольте мне принять наших гостей; когда наступит время вашего появления, я предупрежу вас.
Дон Маркос и дон Альбино не возражали против этого; признавая всю справедливость этого решения и пожав руку капитану, они спустились в помещение матросов, в котором собрались и прочие мексиканские контрабандисты.
На палубе остался только один капитан и половина экипажа брига.
Моряки, казалось, сильно были заняты оснасткой, которой они притворно занимались самым миролюбивым манером.
Наконец мексиканская лодка пристала к бригу.
Это была большая лодка, на носу которой стояла каменометница; ее экипаж состоял из двенадцати гребцов, вооруженных саблями и ружьями.
Двое мужчин в мундирах сидели на корме.
Господин Гурсо, увидав лодку, готовую пристать к борту брига, наклонился:
— Сеньоры, мне приказано пропустить на борт только одних офицеров.
Один из двух мужчин, о которых мы уже сказали, высокий, с угловатыми манерами и косыми глазами, сказал потихоньку что-то своим матросам и обратился потом к лейтенанту:
— Хорошо, милостивый государь, взойдут только одни офицеры.
Господин Гурсо спустил трап, не отвечая, оба офицера взошли по нему, и через несколько секунд они были уже на палубе.
— Я желаю переговорить с командиром этого судна, — сказал офицер, начавший уже разговор, и это был не кто иной, как капитан Ортега.
— Командир у себя в каюте, — ответил господин Гурсо, — я буду иметь честь провести вас к нему.
Капитан Ортега, осмотрев всю палубу и не открыв ничего подозрительного — так хорошо были приняты контрабандистами все меры предосторожности, сказал:
— Пойдемте.
— О ком я должен доложить? — спросил невозмутимо господин Гурсо.
— Доложите о капитане Ортеге, командире брига мексиканской конфедерации «Искупление», и о сеньоре доне Ремиго Вальдеце, управляющем таможней.
Глава VII
КАПИТАН ГИШАР
Капитан Гишар воспользовался несколькими минутами, которыми он мог располагать; в то время когда мексиканцы, после доклада господина Гурсо, вошли в каюту, они застали его наклонившимся над картой, разложенной перед ним и, по-видимому, сильно занятым рассматриванием ее.
Когда ему доложили, он быстро выпрямился и, поклонившись обоим офицерам, с улыбкою сказал:
— Милости просим, господа, какому счастливому случаю обязан я вашим приятным посещением?
Оба мексиканца с изумлением переглянулись; они были озадачены этим радушным приемом.
— Милостивый государь, — ответил капитан Ортега, — мое имя, так же как и имя этого господина, мне кажется, должны бы разъяснить вам, чем мотивируется наше посещение.
— Нисколько, господа, уверяю вас, — продолжал марселец как можно ласковее. — Потрудитесь сесть, вам подадут закуску, — добавил он, дернув сонетку.
Появился господин Гурсо; капитан Гишар сказал ему несколько слов по-провансальски; этого языка, к своему несчастью, мексиканцы не понимали.
— Извините, капитан, — сказал дон Ремиго, маленький толстяк с прыщеватым лицом, — мне кажется, что мы не понимаем друг друга.
— Что это значит, милостивый государь? — спросил у него марселец, спокойно свертывая свою карту.
— Потому что, по-видимому, — продолжал управляющий, — вы принимаете нас за друзей, которые делают вам визит.
— Не враги ли вы?.. — ответил насмешливо капитан.
Юнга принес стаканы и бутылки. Француз спокойно налил стаканы.
— Рекомендую вам эту водку, господа, — сказал он. — Это настоящий старый коньяк. Имею честь пить за ваше здоровье.
— Приступим к делу, милостивый государь, — сказал капитан Ортега, отталкивая стакан, который ему подавал марселец, — мы прибыли к вам не для обмена комплиментов.
— А зачем же вы пожаловали сюда, господа? — ответил капитан, гордо выпрямляясь.
— Мы прибыли сюда для осмотра вашего корабля.
— Для осмотра моего корабля! — возразил со смехом марселец. — Ну полно шутить, господа, лучше выпьем.
— Капитан Гишар, — сказал мексиканский офицер гордо, — напрасно вы стараетесь провести нас: вы контрабандист, даже в эту ночь вы не только получили контрабандный товар, но и свезли его.
— Вы так полагаете, командующий? — спросил он насмешливо.
— Мы получили достоверные сведения; вам нечего более притворяться, контрабандная шлюпка, с которой экипаж и теперь еще на вашем борту, пришвартована к корме; это поличное.
Капитан Гишар для успокоения себя попивал из стакана коньяк.
— Вы напрасно отказались от этой водки, честное слово, она превосходная.
Мексиканский офицер гневно топнул ногой.
— О!.. — воскликнул он, сжимая кулаки. — Вы просто насмехаетесь над нами.
— Пардье, — ответил капитан, — долго же вы этого не замечали.
Ответ был жесток. Капитан Ортега проглотил его и побледнел от бешенства.
— Капитан! — крикнул он, хватаясь за свою шпагу. — Я объявляю ваш корабль военнопленным.
— Каково!.. — сказал капитан, не переставая смеяться. — Так ex abrupto, без предварения вы берете меня в плен?
— Да, милостивый государь, — ответил командующий с трагическим жестом.
— Боже мой! Какие забияки эти мексиканцы! — сказал капитан, пожимая плечами с состраданием. — Знаете ли вы, кто теперь в плену, почтенный командир? Это вы и этот господин! Вы как глупцы — глупо бросились в расставленные мною сети. Разве вы не знаете, что между Францией и Мексикой возгорелась война? Здесь нет более контрабандистов; вы находитесь на французском судне, капитан которого не только вас берет в плен, но и через четверть часа овладеет вашим бригом. Ежели за это время ваш бриг не сдастся, вы будете повешены, господа, клянусь вам честью. Ко мне все остальные!
Дверь в каюту немедленно отворилась, и не успели еще мексиканские офицеры осмотреться, как они были обезоружены и выведены на палубу.
«Целомудренная Сусанна» была под парусами, она далеко оставила уже за собой мексиканский бриг, все еще лежавший в дрейфе, экипаж которого был весьма изумлен странным маневром французского судна.