Воспомяни, душе моя, Симеона Столпника[140] и нужныя раны его, якоже червем исходити ис тела, из раны его, во всю же неделю не ядяше, а урок[141] свой хлеба нищим подаваше. Таже изгнан бысть из монастыря, и вверже себе в студенец[142], в безводный кладес[143], идеже бе исполнено всякого гада, аспидов, и ехидны, и змиеве, и скорпии, — и разбегошася гади от него. Помяни же и на столпех стояние 40 лет, дождем мочим, и зноем горя, а зимою померзая; яд же его сочиво[144] мочено, и ляща[145], и вода; бяше же плоть его изгнила, и червем падающим от стегна[146] его, он же собираше их и складаше на тело свое, глаголя: «Яжте, яже вам дал Бог», — и стоя два лета на одной ноге. Ты же, душе моя, ни мало хощеши поскорбети.
Воспомяни, душе моя, преподобнаго Архиппа, иже в Хонех[147]. Шестьдесят лет никакоже хлеба не вкусив, ни мяс, ни вина, и тела своего не омывая. Пища же его — былие дивие варяше и без соли ядяше, но и то единою в неделю[148] вкушаше и трижды в седмице[149] воду пияше нужды ради, мерою триех онги[150]. Постеля же его беяше камение острое наслано. И глаголаше: «Не даждь ми, Господи, порадоватися на земли ни единаго дни во всем животе моем», — удручая тело свое на бдении и николиже покоя имея. Потерпи, потерпи, душе моя, поне[151] малу скорбь приложи везде себе, поищеши бо, и поплачеши, и не обрящеши время поскорбети.
Воспомяни, душе моя, Антония и Феодосия Печерских[152], како беспрестани Богу моляшеся и во вся нощи без сна пребываше.
Феодосий николиже на реберех своих лежаше, но седя мало спаше. Ты же, душе моя, ни малаго правила не дремлюще тщишися исправити. К сим же и яд их бе хлеб точию и вода. Братиям иногда на трапезе веляше Феодосий утешение творити в брашне, а сам ядяше хлеб сух. И тружашеся на братию: клобуки шияше, и копытца плетяше[153], иногда же меляше, и дрова носяше и сечаше. И исходя ис пещеры, над пещерою седяше и волну[154] прядяше, и власяницу свою спущаше, до пояса обнажашеся, и бяше тело его от комаров все покровено, и тако неподвижен седяше и со благодарением терпяше, и Псалтырь изуст[155] пояше, и тако неретко и многажды творяше, и седяше и до заутреняго клепания[156]. А некогда преподобному отцу Феодосию в пещере пребывающу и хотящу опочити от великих трудов своих, и абие слышит множество бесов, в пещере на колесницах яздящих, и в сопели сопуща[157], и в бубны биюще; и нача преподобный, востав, псалмы Давыдовы глаголати: «Сии на колесницах и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем»[158], — и абие[159] бесовское то действо и клопот[160] все исчезе. Имяше обычай преподобный в нощи без сна пребывати, и множество поклонов кладуще, и егда услышит пономаря, идуща к себе благословения ради к заутреннему пению, и тогда преставаше поклоны творити. И сядет на своем на обычном месте и молъчаше, творяше ся уснувша сном тяжким; пономарю же молитву творящу не единожды, но и дважды, и трижды. Преподобный же аки от сна возбужашеся[161] и пономарю речет: «Господь наш Исус Христос благословит тя». Сам же скоро идет, не медля, тщашеся преже братии на соборном пении быти, и стояше, яко столп, к стене, не приклоняшеся и ногама не преступаше. Таково житие имеяше отец наш Феодосий Печерский.
Преподобный же отец Антоний Печерский прииде от Святыя Горы и преходил по многим горам и по дебрям, и прииде в Киев, на Берестовое по реклом, и обрете пещеру, еяже ископал Иларион митрополит[162], и возлюби то место, и помолися Богу, глаголя: «Се покой мой зде в век века, и зде вселюся[163], яко Бог и Пречистая изволи сие место». И на том месте нача жити и великие труды творити: в день пещеру копаше, а в нощи на молитве, без сна пребываше, — и поживе в пещере в темне месте, яко в царских чертозех, не исходя, 40 лет. Ты же, окаянная душе моя, ни единаго дни в келии своей в молчании не хощеши сидети, и о правиле своем не радиши, не готовишися на смертный час, како тебе стати на страшном, и грозном, и трепетном судищи Христове, и како возриши тогда на страшнаго Судию, егоже ужасаются аггели и вся небесная воиньства, и кий ответ воздаси безсмертному Царю. Но, о, душе окаянная, не ленися, преже конца обратней и стони, о, всескверная, и плачи преже исхода своего о злых делех своих, имиже прогневала еси Творца своего Бога, по вся дни и по вся нощи, словом, и делом, и помышлением, и прочими многими грехи.
140
152
Антоний и Феодосий Печерские — рассказ об основателях Киево-Печерского монастыря Антонии (Пролог, 7 мая) и Феодосии (Пролог, 3 мая) значительно расширен по сравнению с соответствующим фрагментом «Цветника священноинока Дорофея». Хотя память обоих святых отмечена в Прологе, источником этого текста, несомненно, явился Киево-Печерский патерик, в состав которого на достаточно раннем этапе вошло полное Житие Феодосия Печерского (его текст см. в наст, изд.: СПб., 1997. Т. 1. С. 352‒433, 531‒534; там же см. принадлежащие Феодосию поучения и молитву — С. 434‒455, 534‒538; Киево-Печерский патерик см. в наст, изд.: СПб., 1997. Т. 4. С. 296‒489, 640‒667). Об Антонии см. первые главы Киево-Печерского патерика (в особенности «Нестера, мниха обители монастыря Печерьскаго, сказание, что ради прозвася Печерьскый монастырь. Слово 7», см. наст, изд.: Т. 4. С. 316‒323). Житие Антония (краткое, заново созданное взамен утраченного древнего) вошло в состав Киево-Печерского патерика на достаточно позднем этапе его бытования (подробнее см.: Ольшевская Л. А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика //Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик / Изд. подгот. Л. А. Ольшевская, С. Н. Травников. М., 1999. С. 253‒315), но вполне могло быть источником публикуемого текста. В «Цветнике священноинока Дорофея» текст о Феодосии ограничивается двумя краткими фразами, имя Антония только лишь упоминается.
158
... «Сии на колесницах и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем... — Пс. 19:7.
162