Воспомяни, душе моя, како пожиша мнози преподобнии отцы и не согрешивше ничтоже, да любве ради Христовы и Царствия ради Небеснаго всетленное и временное житие се на земли оставиша, и покой возненавидеша, и злюбиша трудное и жестокое житие, постом, и молитвами, и всенощным стоянием, и прочими многими труды тело свое изнуриша и изсушиша, а душу свою паче снега убелиша, и ныне во свете присносущнем пребывают, и сияют, яко звезды небесныя, и славят Бога со анггелы непрестанно. Ты же, окаянная душе, в беззаконии зачата, и во гресех родися[164], и всегда во гресех живеши, должна еси трудитися своего ради спасения.
Воспомяни же, душе моя, Григория[165], тоя же обители Печерския. По вся нощи не спаше, и стояше, и пояше, и моляшеся непрестанно до утреняго пения.
Воспомяни, душе моя, затворника Исакия[166]. Бяше той Исакий житие имеяше жестоко, облечеся в ризу власяную, и наверх влясяницы облечеся в козел мехом[167], и затворишася в пещеру. Бе бо ядь его едина просфира, и та чрез день, и воду пияше в меру. И того сотвори 7 лет, на свет ис пещеры не выходя и на ребрех не лежав, но седя мало сна приимаше. И егда взят бысть ис пещеры в монастырь и начать в поварни страдати[168], во церкви же стояше в великия мразы бос, дондеже примерзнуша ноги его к камени. Ты же, душе моя, не можеши в келии своей безмольствовати и посидети, но всегда мятешися посреди братии и осужаеши, а о своем спасении не печешися и на ребрех спиши чрез всю нощь.
Воспоминай и прочитая святых отец жития, како уским и прискорбным житием пожиша и не даша сна своима очима, ни векома дремания, ни покоя своима коленома[169], но вместо сна всенощное стояние имеяше, и вместо молв к Богу в молитвах беседоваше, и вместо сладких ядений хлебом питашеся, и вместо тщеславия смирение имеяше, к тому же и покорение, и послушание, и прочая добродетели.
Воспомяни, душе моя, Дамияна[170], презвитера печерскаго. Бяше бо таков постник, яко, развее[171] хлеба и воды, ничтоже ядяше до дне смерти своея.
Воспомяни, душе моя, преподобнаго Иоанна, затворника печерскаго[172], затворившагося в темне месте един от пещеры и пребысть в великом воздержании 30 лет, многим постом удручая тело свое, и железа тяжка на всем теле своем нося. «Много же пострадах от бесов, томим бысть на блуд и не вем, что сотворих, — рече, — своего ради спасения. Два или три дни пребывах не ядый и тако три лета скончах, многажды и всю неделю ничтоже вкушах, и по вся нощи без сна пребывах, и жаждею многою уморяхся, никакоже покоя обретох; ископа яму по плеча, и внидох в яму, и своима рукама осыпа вся, и пребысть 40 дней; и се видех змия страшна и люта зело, всего мя пожрети хотяща, и дышуща пламенем, и искрами пожигая мя, и главныя власы[173] пожгоша, и се во многи дни творя, хотяше мя прогнати». Зриши ли, душе моя грешная, како тружастася святии отцы без покоя и плоть духови покориша? Ты же не хощеши нимало попоститися и от малых трудов изнемогаеши.
Бе же святый Марко[174], тоя же обители, житие имея в печере, многа места своима рукама ископав в печере и на своих плечах персть износя, и по вся дни, и по вся нощи тружаяся о деле Божии.
Тоя же обители Феофил[175], дни убо наставшу, глаголаше в себе: «Не вем, аще постигну ли до вечера». Нощи же пришедши, плачася, глаголаше: «Что сотворю, аще дойду ли до утрия, мнози бо, воставше, вечера не достигоша, и на ложех легше, и не восташа от ложей своих». И сице творяше на всяк день, алча, и моляся, и плачася, на всяк час ожидая часа смертнаго, чая от тела разлучится, и тольма плоть свою истончи, яко и составом его изочтенном быти, и от многаго плача изгуби си очи, тако пребысть вся дни живота своего в велице воздержании. Ты же, окаянная душе, унываеши седя и никакоже воспоминаеши смертнаго часа, ни плачеши.
Воспомяни, душе моя, Прохора Печерскаго[176]. Вдав себе послушанию и в воздержание безмерное, яко и хлеба себе лишив, собирая убо лебеду и хлеб себе в том творяше, и сим питашеся, и се приготовляше и до года, яко доволну ему быти без хлеба.
Воспомяни, душе моя отца Паламона[177]. Овогда убо ядяше, не пия воды, овогда же пияше, не ядый отнюд.
Воспомяни, душе моя, Аннина[178], великаго постника. Жестоко бо живяше, удручаше постом тело свое, многажды в Великий пост и до Пасхи не вкушаше ничтоже.
165
166
Исакий — Киево-Печерский монах, святой; юродивый; ему посвящено «Слово о проподобном Исакии Пещернике», входящее в состав Киево-Печерского патерика, см. наст, изд.: Т. 4. С. 474‒483. В «Цветнике священноинока Дорофея» текст об Исакии чуть короче и находится в Другом месте статьи.
169
...не даша сна своима очима, ни векома дремания, ни покоя своима коленома... — Ср.: Пс. 131:4.
170
Дамиан — Киево-Печерский монах, святой; о нём говорится в «Слове о первых чернецах печерских», входящем в состав Киево-Печерского патерика, см. наст, изд.: Т. 4. С. 348‒351. В «Цветнике священноинока Дорофея» текст о Дамиане находится в другом месте статьи.
172
Иоанн Затворник — Киево-Печерский монах, святой; ему посвящено «Слово о многотерпеливом Иоанне Затворнике», входящее в состав Киево-Печерского патерика, см. наст, изд.: Т. 4. С. 412‒417. В «Цветнике священноинока Дорофея» текст об Иоанне находится в другом месте статьи.
174
Марк — Киево-Печерский монах, святой; ему посвящено «Слово о преподобном Марке Пещернике, повелений которого мёртвые слушались», входящее в состав Киево-Печерского патерика, см. наст, изд.: Т. 4. С. 434‒443. В «Цветнике священноинока Дорофея» текст о Марке находится в другом месте статьи.
175
176
Прохор — Киево-Печерский монах, святой; ему посвящено «Слово о Прохоре-черноризце, который из травы, называемой лебеда, молитвою делал хлебы, а из пепла соль», входящее в состав Киево-Печерского патерика, см. наст, изд.: Т. 4. С. 426‒435. В «Цветнике священноинока Дорофея» текст о Прохоре отсутствует.
177
Паламон — сподвижник Пахомия Великого, благословивший его на создание обители в Тавенисси. Рассказ о Пахомии Великом читается в Скитском патерике и Прологе под 15 мая. См. также Лавсаик, главы 34‒38. Творогов О. В. Переводные жития... С. 96‒97. Житие Пахомия Великого или его фрагменты часто встречаются в составе дополнений к переводным патерикам.