Завтрак уже стоял на столе.
Молодой человек сел за стол. Во время еды он объявил о своем отъезде.
Луис на это ничего не сказал, он привык к частым отлучкам сына.
Вскоре пришел Оливье. Доминик стал прощаться с родными.
— Вы увозите его? — спросил Луис.
— Да, — ответил Оливье, — ненадолго. — Мы едем на юг.
— Будьте осторожны, — заметила с беспокойством Луиза. — Там кишмя кишат разбойники.
— Не волнуйся, сестренка, — сказал Доминик, обнимая девушку, — все будет в порядке.
— Я бы предпочла, чтобы ты не уезжал, Доминик! — грустно ответила Луиза.
— Ну, ну, — весело произнес Оливье. — Не тревожьтесь. Я привезу его вам целым и невредимым.
При этих словах все немного приободрились, и Оливье с Домиником покинули ранчо.
Последний раз помахав на прощание рукой, они вскочили на коней и умчались в сторону Веракруса.
— Значит, мы едем на юг? — спросил Доминик.
— Нет, — ответил Оливье. — Гораздо ближе, на одну гасиенду в нескольких лье отсюда. Хочу кое с кем тебя познакомить.
— Зачем? Я не нуждаюсь в новых знакомствах!
— Знакомство полезное.
— Тогда дело другое. Признаться, я не очень люблю мексиканцев.
— Но тебя познакомят с французом.
— Кто познакомит? Разве не вы?
— Нет, другой человек, ты его знаешь и даже питаешь к нему симпатию.
— Кто же это, позвольте узнать?
— Лео Карраль.
— Мажордом гасиенды дель Ареналь?
— Он самый.
— Так мы едем на гасиенду?
— В ее окрестности. Я назначил мажордому встречу, он ждет меня.
— Я буду рад повидаться с Лео Карралем. Он — прекрасный товарищ.
— И человек с сердцем и честью! — добавил Оливье.
Глава X
СВИДАНИЕ
Донья Долорес держалась с графом де ля Соль до того холодно, что о свадьбе и думать было нечего. Очень вежливая, даже любезная, она повела себя так, что граф вынужден был оставаться в рамках строгих приличии, не позволяя себе даже намека на вольность. Каково же было его удивление, когда девушка прислала ему письмо с просьбой прийти на свидание. Граф представить себе не мог, что побудило донью Долорес так поступить, и он терялся в догадках, тем более после того, что увидел ночью.
Терзаемый любопытством, молодой человек насилу дождался назначенного часа, хотя не хотел себе в этом признаться.
Случись такое во Франции, он знал бы, как себя вести.
Но холодность доньи Долорес и ночная сцена, свидетелем которой граф невольно оказался, исключали всякую мысль о любовном свидании. Может быть, девушка попросит его немедленно уехать, отказавшись от ее руки?
Поистине противоречив человек по своей природе. Граф, которому претил предстоящий брак и который твердо решил объясниться по этому поводу с доном Андресом де ля Крус, чтобы все кончить и поскорее вернуться во Францию, сейчас был неприятно поражен таким оборотом дела и испытывал гнев и стыд. В нем заговорило оскорбленное самолюбие.
Он, граф Людовик де ля Соль, молодой, красивый, богатый, известный своим умом и элегантностью, член жокей-клуба, законодатель мод, победитель женских сердец, славившийся на весь Париж, не вызвал в этой провинциалке ничего, кроме неприязни и холодного равнодушия. Было отчего прийти в отчаяние. На какой-то момент граф даже вообразил, что влюблен в кузину, готов был поклясться, что останется глух к ее мольбам и слезам и потребует немедленного заключения брака.
Но в следующую секунду настроение его изменилось. Он бросил взгляд в зеркало, довольно улыбнулся и подумал, что бедную кузину можно только пожалеть.
Она не сумела оценить всех его достоинств, помешало дурное воспитание, упустила свое счастье, променяв графа бог знает на кого.
Граф пересек двор и направился в комнаты доньи Долорес.
Во дворе он заметил оседланных лошадей, но не придал этому никакого значения.
У дверей стояла индианка с неправильными чертами лица, но хорошенькая. Она с улыбкой поклонилась графу и жестом пригласила его войти.
Граф последовал за служанкой. Они прошли несколько со вкусом обставленных комнат, наконец, служанка подняла занавеску из белого шелка с вышитыми по краям большими цветами и, не говоря ни слова, ввела графа в прелестный будуар, убранный в китайском стиле.
Донья Долорес полулежала в гамаке и, весело смеясь, дразнила маленького толстого попугайчика. Ни разу граф не видел кузину такой прекрасной. Поклонившись, он замер на пороге с выражением такого неподдельного восхищения, что донья Долорес разразилась громким смехом.
— Простите, кузен, — произнесла она, — но у вас такое лицо, что я не могла удержаться!
— Смейтесь, смейтесь, кузина, — сказал молодой человек веселым тоном, которого никак от себя не ожидал. — Я счастлив, что вижу вас в добром расположении духа.
— Идите же сюда, кузен, садитесь на эту бутакку, рядом со мной, — и она указала своим розовым пальчиком на кресло.
Молодой человек сел и обратился к девушке:
— Кузина, — сказал он, — я явился по вашему приглашению, которым вы меня удостоили.
— Благодарю вас за любезность, и особенно за точность, кузен! — ответила донья Долорес.
— Я готов выполнить любое ваше желание, кузина, но, к сожалению, мне редко выпадает счастье видеть вас.
— Это упрек, кузен?
— О нет! Я не смею вас ни в чем упрекать, располагайте мною, как вам будет угодно.
— О, дорогой кузен! Если бы мне вдруг взбрело в голову испытать вашу преданность, я, наверняка, была бы посрамлена.
— Наконец-то, — подумал про себя молодой человек, а вслух произнес: — Угождать вам во всем — мое искреннее желание. Слово джентльмена, чего бы вы ни потребовали, я готов выполнить.
— Ловлю вас на слове, дон Людовик, — ответила девушка, с обворожительной улыбкой наклонившись к нему.
— Приказывайте, кузина, и вы убедитесь, что я самый преданный ваш раб.
Девушка минуту подумала, соскочила с гамака и села на стул, ближе к графу.
— Кузен! — произнесла она. — Окажите мне услугу!
— Наконец-то, кузина, я могу быть вам полезным!
— Но услуга сама по себе пустяковая!
— Тем хуже!
— Боюсь, вам будет неинтересно.
— Какое это имеет значение, если я смогу вам угодить? — Благодарю вас, кузен. Так вот. Через несколько минут мне надо кое-куда съездить, но я не хочу брать в сопровождающие никого с гасиенды. Ехать одной мне нельзя. Дороги не безопасны. Вы согласны меня сопровождать?
— Я счастлив, кузина, поехать с вами, но плохо знаю страну и могу сбиться с пути.
— Об этом не беспокойтесь. Я — дочь своей страны и пятьдесят лье могу проехать, не рискуя ни погибнуть, ни заблудиться.
— В таком случае, кузина, все в порядке. Благодарю вас за оказанную мне честь и готов выполнить любое ваше приказание.
— Это я, кузен, должна благодарить вас за вашу любезность. Лошади оседланы, наденьте мексиканский костюм, он вам очень к лицу, велите вашему слуге сопровождать вас и непременно захватите оружие. Через десять минут я вас жду.
Граф поклонился девушке, которая ответила ему обворожительной улыбкой, и вышел.
— Как приятно сопровождать мою очаровательную кузину, да еще на любовное свидание! — воскликнул граф, оставшись один. — Но отказать ей невозможно. Эта плутовка необыкновенно хороша. Особенно сегодня. Клянусь Богом, такой я ее еще не видел. Надо поостеречься, не то, чего доброго, могу влюбиться, если это уже не случилось. — Последние слова граф произнес со вздохом.
Вернувшись к себе, граф приказал Рембо собираться в путь, а сам надел тяжелые серебряные шпоры, набросил сарапе, взял двухствольное ружье, прямую саблю, пару шестиствольных пистолетов и вышел во двор. Рембо тоже надел на себя целый арсенал.
Таким образом господин и слуга, в случае надобности, могли бы оказать сопротивление по меньшей мере пятнадцати бандитам.