— Неужели дело дошло до этого? — спросил граф.
— К сожалению. Но не нам об этом судить.
— Какая же роль отведена нам во всей этой истории? — поинтересовался Доминик.
— Сейчас объясню, — сказал дон Хаиме. — Мирамон уверен в своих сопровождающих, а я сомневаюсь. Мирамона солдаты любят, но ненавидят многих из тех, кто вместе с ним. Мне стало известно, что солдат подбивают выдать этих людей, и не исключено, что они согласились на это. В суматохе сам Мирамон может легко оказаться в плену.
— Весьма вероятно! — произнес дон Хаиме решительно. — И я рассчитываю на вас.
— Вот и прекрасно, — воскликнули молодые люди. — Мы оправдаем ваше доверие.
— Итак, вы, я, Лопес, Лео Карраль и наши слуги составим отряд из семи человек, а это уже сила. Кроме того, я смогу спрятать генерала у вас. Вы — иностранцы, живете уединенно, не привлекая к себе внимания.
— У нас он будет в полной безопасности.
— Я изложил вам свой план, а действовать будем по обстоятельствам. Если солдаты не пойдут на измену, наша помощь не понадобится. Мы только проводим его до того места, где он уже будет в безопасности.
— В нашем молодом президенте, — сказал граф, — столько рыцарского благородства и великодушия! Я был бы счастлив оказаться ему полезным.
— Едемте же, — сказал Доминик. — Надеюсь, вы позаботились о безопасности моей матери?
— Не беспокойся. Испанский посланник выставил у ее дома охрану. Кроме того, с ней остался дон Эстебан. У него связи с Хуаресом, так что он и один ее защитит в случае необходимости.
— Итак, в бой! — весело вскричали молодые люди. Они укутались в плащи, взяли оружие.
— С Богом! — произнес дон Хаиме.
Слуги были уже на местах.
Семеро всадников направились к площади Майор, где уже собирались солдаты. Дома были освещены, по улицам шли толпы людей, многочисленные патрули из французов, англичан и испанцев наблюдали за порядком и общественной безопасностью, ибо в момент смены правительства может случиться непредвиденное.
Солдаты братались с народом, как будто происходящее было в порядке вещей. Верные Мирамону офицеры были рядом с ним, они покидали город, потому что не ждали ничего хорошего от победителей. По спокойному, даже веселому виду Мирамона трудно было догадаться, что творится у него на душе. Он с воодушевлением говорил о достоинствах своего правления и без тени неприязни прощался с теми, кто предал его в трудную минуту.
— А, — сказал Мирамон, заметив дона Хаиме, — вы все же решили меня проводить. А я уже и не надеялся.
— Как это мило с вашей стороны, генерал! — весело сказал дон Хаиме.
— Не сердитесь на меня, пожалуйста!
— А я и не думаю сердиться. И вот доказательство: я привел с собой двух друзей, которые непременно хотят сопровождать вас.
— Весьма признателен вам, господа. Счастлив тот, кто, падая с высоты, находит друзей, готовых его поддержать.
— У вас нет недостатка в друзьях, генерал! — сказал граф.
— Да, это правда, — ответил Мирамон печально. Пробила полночь.
— В путь, господа, — сказал Мирамон. — Пора! Заиграли трубы. Толпа подалась назад. Солдаты вскочили на лошадей.
На площади воцарилось молчание. Президент бросил последний взгляд на утонувший во мраке дворец. Ни одно окно не светилось.
— Вперед! — крикнул Мирамон.
— Да здравствует президент! — понеслось со всех сторон. Генерал наклонился к дону Хаиме и прошептал:
— Я еще не уехал, а обо мне уже жалеют.
Люди шли вслед за воинами, отдавая дань уважения свергнутому президенту.
К двум часам ночи миновали заставы, и вскоре город остался далеко позади.
Воины были печальны и ехали молча. Вдруг в их рядах произошло едва заметное замешательство.
— Приготовьтесь! — сказал дон Хаиме друзьям. Волнение нарастало. Впереди послышались крики.
— Что случилось? — спросил Мирамон.
— Бунт, — спокойно ответил дон Хаиме.
— Не может быть! — вскричал Мирамон. Но в это время послышались возгласы:
— Да здравствует Хуарес! Топор! Топор! В Мексике топор — эмблема федерации. Требование «топора» означает бунт.
Приверженцы Хуареса, смешавшись с остальными воинами, кричали, требуя смерти врагов и обнажив сабли.
— Надо бежать, генерал! — сказал дон Хаиме.
— Ни за что, — ответил президент, — я умру, но не покину друзей.
— Вас убьют, а друзьям вы все равно не поможете! Взгляните, друзья ваши бегут!
— Что же делать? — вскричал президент.
— Надо пробиться сквозь ряды! — ответил дон Хаиме и, не дав президенту опомниться, громко крикнул: «Вперед!» Ряды раздались, и сквозь образовавшееся пространство дону Хаиме и его друзьям удалось увлечь за собой президента.
— Куда мы едем? — спросил президент.
— В Мехико! Там никому не придет в голову вас искать.
Час спустя они въехали в город вместе с солдатами, оравшими во все горло:
— Да здравствует Хуарес!
В городе они разделились: Мирамон и дон Хаиме остались вдвоем, из осторожности надо было возвращаться поодиночке.
К четырем утра они снова соединились.
Войска Хуареса входили в город, опередив всего на несколько часов генерала Ортегу.
Благодаря усилиям генерала Бериосабала и представителей иностранных держав смена правительства произошла мирно. И утром город уже жил своей обычной жизнью.
Дон Хаиме опасался, как бы не было обнаружено убежище Мирамона, и искал случая увезти его из города. Время шло. Дон Хаиме уже стал отчаиваться, как вдруг такой случай представился.
Через несколько дней все успокоилось. Хуарес прибыл из Веракруса и торжественно вступил в город.
Первым делом новый президент, как и предвидел Мирамон, объявил испанскому посланнику, чтобы тот немедленно покинул территорию Мексики.
Подобные же заявления были сделаны папскому легату и представителям Гватемалы и Эквадора. Причем в самых оскорбительных выражениях.
Это вызвало настоящую панику. Если правительство способно так грубо попрать права иностранных представителей, то чего можно от него ожидать?
Дон Хаиме решил воспользоваться случаем и отправить Мирамона, только не с испанским посланником, а с представителем Гватемалы.
Посланники покинули Мехико в этот же день.
Жена и дети Мирамона уехали еще раньше, а сам он, переодетый так, что его нельзя было узнать, выехал вместе с представителем Гватемалы.
Граф де ля Соль и герцог де Табор отправились в Веракрус, сопровождая донью Марию и девушек.
Дон Хаиме не хотел покидать генерала и вместе с Лопесом ехал следом за ним. В Мехико остался только дон Эстебан.
Мы не станем рассказывать об оскорблениях, которым подверглись посланники и изгнанные вместе с ними епископы. От самого Пуэбло, где их задержали как пленников, вплоть до Веракруса, где угрожали их жизни, в них швыряли камнями, и чернь едва не растерзала папского легата и несчастных епископов.
Дело дошло до того, что французский консул потребовал выслать на помощь французский военный бриг и испанский корабль, которые стояли на якоре в Сакрифисьос, и с них высадились несколько отрядов вооруженных матросов.
Мирамона в конце концов все же узнали, но французский консул и командир брига сделали все, чтобы его спасти.
Два дня спустя «Веласко», испанский военный корабль, уже шел по направлению к Гаване, увозя с собой всех героев нашего повествования.
15-го января 1863 года в Гаване сыграли две свадьбы: графа де ля Соль с доньей Кармен де Табор и герцога де Табор с доньей Долорес де ла Крус.
Свидетелями на бракосочетании были: папский легат, генерал Мирамон, командир «Веласко» и бывший представитель Гватемалы.
Папский легат благословил молодых супругов. Граф де ля Соль, говорят, вернулся в Мексику, чтобы вытребовать с помощью французов поместья своей жены — правительство Хуареса не преминуло завладеть ими. С ним поехали дон Хаиме и Лео Карраль.
