До помолвки с Кларой это его не беспокоило. Вкусы у него были простые, лишних забот он не любил. На гольф хватает, бедным поможешь — и спасибо! Возможностями этими он был обязан тому, что за добродушие и скромность его взяли секретарем изысканного клуба и платили четыреста фунтов в год.[3] Жил он при клубе, не болел, играл в гольф всё лучше, дружил буквально со всеми и ни на что не жаловался.
Однако полгода назад Клара сказала прямо, что за нищего не выйдет. Четыреста фунтов! Смешно, честное слово. Слыша ее, всякий бы подумал, что она тратит эту сумму на чаевые.
Билл растерялся, Клара поднажала — и сейчас, за столиком, неприятную беседу предотвратило только появление официанта.
— Что ты сегодня делала? — спросил Билл.
— Заходила в театр.
— О!
— Да. Они мне звонили. Предлагают Клодию Уинслоу.
— Это хорошо.
— Да-а?
— Ну, главная роль…
— В турне.
— Конечно-конечно, — быстро поддакнул он, хотя ничего не понял. Он очень почитал театр.
— И вообще, гастроли кончаются. Могли бы дать сразу. Сейчас они в Саутгемптоне, потом отправятся в Портсмут.
— Там очень хорошо.
— Да-а?
— Какие площадки!
— Я в гольф не играю.
— Ну, там вообще неплохо.
— Там ужасно. Лучше бы не ехать.
— Почему?
Лорда Долиша легко коснулась жалость к себе. Что ни скажешь, все не так. Видимо, Клара грустит. Как ее винить? Ей трудно приходится.
Он никогда ее не осуждал, но трудности сводились к тому, что скучновато жить с небогатой матерью. Быть может, такая жизнь невесела, но только влюбленный считает ее трагической. Многим, в том числе Биллу, прекрасная Клара казалась страдалицей, которую держит редкостное мужество.
Словом, кроткому лорду пришлось объясняться.
— Понимаешь, — сказал он, — неудобно просить прибавку. Еще рассердятся…
— Сколько можно им угождать? Езжу, езжу… Меня просто мутит!
— Это от жары.
— Ничего подобного. От тебя.
— От меня? Да что я сделал?
— Лучше спроси, чего ты не сделал. Почему ты нищий? Лорд Долиш беззвучно застонал. Опять то же самое.
— Моя дорогая!
— Что за тон? Я тебе не внучка. По-че-му ты ни-…
— Мы можем пожениться прямо сейчас.
— Ах, надоело! Я не собираюсь жить на гроши. Другие как-то зарабатывают.
— Ты же знаешь, я пытался. Вот, сказал старикану… то есть Биджери, чтобы они мне прибавили, а он чуть не задохнулся. Нельзя смеяться и пить виски с содовой. Оказывается, они мне платят по дружбе. Очень мило, ты не думаешь?
— Какой прок от этой дружбы?
— Прости, не понял.
— Помоги вступить Бретфилду. Он же тебя просил! Ты же — общий любимец!
— Моя дорогая… то есть душенька… Всему есть предел. Он очень подлый.
— И очень богатый. Теперь ты его обидел…
— Я?
— Послал ему абонемент в зоологический сад.
— А, да! Послал. И он пошел, в ближайшее воскресенье. Нет, как эти богачи любят поживиться даром! Помню, в прошлом году я встретил американца…
— Не отвлекайся. Ты вечно упускаешь свой шанс.
— Понимаешь, если меня любят в клубе, нельзя этим пользоваться.
— Ладно. А с тем американцем? Он мог тебе… помочь.
— Клара! — воскликнул Билл. — Мы едва знакомы!
— Да-а? Ты ему помогал, время тратил…
— Там, кроме нас, никого не было. Тихий курорт, поздняя осень. Ну, помог человеку… у него неплохой удар. Теперь он меня совсем забыл.
— Если не ошибаюсь, вы встретились в Лондоне.
— Да, правда. Он шел туда, я — сюда. Кивнули друг другу.
— Надо было его задержать, напомнить…
— Сразу видно, ты не знакома со старым Наткомом. Он кэдди на чай не давал. И вообще, я не хочу пользоваться…
— Вот именно. Не хочешь.
— Понимаешь, в Англии мало денег. Зато в Америке — много. Вчера мне Гейтс говорил, там легко разбогатеть. Правление всегда даст мне отпуск недели на три…
— Зачем такие хлопоты? У тебя же есть титул! Тебя куда угодно возьмут каким-нибудь председателем.
— Понимаешь, я не умею распоряжаться. Попаду еще в аферу… И вообще, неприятно, когда тебя берут из-за титула.
Клара прикусила губу.
— Нет, что же это такое! — воскликнула она. — Подруги просто онемели, что я выхожу за лорда. А теперь вот объясняй, что у нас нет денег. Да, попалась я, как бедная Полли! Прямо из «Небесного вальса» — леди Уэзерби! А толку? Нет, просто чушь какая-то! Ну, займись автомобилями.
3