Та же история повторялась и с прочими войсками. Они печатали шаг по охотничьим угодьям, распугивая дичь и доводя егерей до истерики. Стоило им форсировать реку, как всякая рыбалка сходила на нет. Крокет так и забросили от отчаяния.
Под Эппингом русские не постыдились застрелить лису…
Перед принцем Отто встал деликатный вопрос. С младых ногтей он был воспитан в убеждении: если германцы и вторгнутся в Англию, то одни, или хотя бы при благожелательной поддержке союзников. Ему и не снилась дилемма: что делать, если на поле сошлись соперники. Конкуренция полезна, но всему есть мера. Не мог же он попросить все прочие нации отвести войска. Сам отходить он также не собирался.
— И все из-за такого-сякого «броска стервятника»,[96] — ворчал он, расхаживая перед штабной палаткой и время от времени обозревая в бинокль лежащий у его ног город. — Попадись мне только тот малый, чья идея! По его милости я выгляжу полным идиотом! Правда, другие не лучше, и то слава богу! Да, Поппенгейм?
Капитан фон Поппенгейм приблизился и отдал честь.
— Осмелюсь доложить, артиллеристы спрашивают, можно им пострелять по Лондону?
— Обстрелять Лондон!
— Да, ваше высочество; так уж всегда делается. Принц Отто задумчиво подергал усы.
— Бомбардировать Лондон! Кажется… И тем не менее… Ну да ладно, у них так мало радостей в жизни.
Он стал в задумчивости. То же сделал капитан фон Поппенгейм. Он пнул камешек. То же сделал капитан фон Поппенгейм — но камешек поменьше. В германской армии очень строгая дисциплина.
— Поппенгейм.
— Здесь!
— Явились уже наши… конкуренты?
— Так точно; русские на подходе с левого фланга, прибудут через несколько часов. Райсули арестован в Пэрли за кражу кур. Армия Боллиголла примерно за десять миль отсюда. Сведений об открытии действий не поступало.
Принц погрузился в раздумье, затем в сердцах заговорил, хотя обычно не откровенничал со своим штабом.
— Между нами, Попп, — вырвалось у него, — мне чертовски жаль, что мы вообще ввязались во вторжение — глупая, черт возьми, затея. Мы-то себя считали чертовски хитрыми, готовились по секрету, пока не дойдет до грандиозного броска, и всякой такой чертовой ерундистики нагородили. А на поверку мы просто со всех чертей сели в чертову лужу.
Капитан фон Поппенгейм взял под козырек в немом согласии. Он был университетский однокашник принца. Они дружили с детства. Ему так и хотелось в немногих словах выразить согласие со старшим по званию. На языке вертелось «Да уж», но железная дисциплина германской армии не позволяла рта раскрыть. Он снова отдал честь и щелкнул каблуками.
Принц громадным усилием взял себя в руки.
— Так вы говорите, русские скоро будут здесь? — спросил он.
— Через несколько часов, ваше высочество.
— И наши люди хотят побомбардировать Лондон?
— Им будет приятно, ваше высочество.
— Ну ладно, что ж, если не мы, то все равно кто-нибудь додумается. А мы пришли раньше всех.
— Именно, ваше высочество.
— Тогда…
Подбежал ординарец и стал навытяжку.
— Телеграмма, господин командующий.
Принц рассеянно вскрыл ее. Глаза у него сверкнули.
— Доннерветтер! — вскричал он. — Мне и в голову не пришло. «Снесите Лондон и дайте безработным его восстановить. — ГРЕЙСОН»,[97] — прочел он. — Поппенгейм!
— Ваше высочество?
— Канонаду разрешаю.
— Слушаюсь.
— Только пока не подойдут русские. А там прекратим, не то возникнут осложнения.
Капитан фон Поппенгейм отдал честь и удалился.
Глава 6 ОБСТРЕЛ ЛОНДОНА
По Лондону били пушки. К счастью, стоял август, и все разъехались из города.
Иначе могли быть и жертвы.
Глава 7 КОНФЕРЕНЦИЯ ДЕРЖАВ
Русские, под предводительством генерала Водкиноффа, прибыли в Хэмпстед[98] через полчаса после окончания канонады, а прочие завоеватели, включая Райсули, который доказал свое алиби и был выпущен, постепенно подтянулись на неделе. К вечеру субботы 6 августа даже китайцы дохромали до столицы. Чем дело кончится? Англичане демонстрировали вежливое равнодушие. Мы, в сущности, нация зевак. Нам хватало удовольствия поглазеть на оккупантов. Разбирать запутанные международные проблемы, связанные с возникшим положением, нам и в голову не пришло. Только представьте: стоит лошади кэбмена упасть на мостовой, в две минуты собирается пятьсот лондонцев, бросая все дела; неудивительно, что присутствие девяти разных и непохожих армий в столице не оставило места для размышления в британских мозгах.
96