Словом, принц Отто обрадовался, когда скатерть наконец убрали, официанты удалились, а присутствующие могли закурить и поговорить о деле.
Каждый, кто хотя бы соприкоснулся с высшими дипломатическими сферами, знает, что язык дипломатии — вещь в себе. Он специально разработан, чтобы морочить случайного слушателя.
Так, когда принц Отто, повернувшись к великому князю Водкиноффу, спокойно сказал: «Слышно, виды на урожай в Кенте хорошие», завсегдатай дипломатических кругов понял бы, как понял великий князь, что на самом деле имелось в виду: «Перейдем к делу. Ваши предложения?»
Собравшиеся, за исключением представителя младотурков, который стаканами пил мятный ликер, Муллы и короля Боллиголла, заинтересованно подались вперед, чтобы не пропустить ответ русского. От него многое зависело.
Водкинофф небрежно стряхнул пепел с сигареты.
— Говорят, — протянул он. — Но в Шропшире, похоже, наблюдаются трудности с кормовой свеклой.
Принц нахмурился: типичная изворотливая русская дипломатия.
— Как успехи вашего высочества на скетинг-ринке? — спросил он сдержанно.
Русский позволил себе неуловимую улыбку.
— Средне, — ответил он, — средне. Прошлый раз, только я попробовал проехаться на внешнем крае, в меня кто-то бросил катком, так мне показалось.
Принц Отто вспыхнул. Он был человек простой, прямой и не терпел хождений вокруг да около.
— Почему утки плавают? — спросил он почти сердито. Русский приподнял брови и улыбнулся, но не ответил.
Принц твердо решил не давать ему ни одной лазейки и продолжал пылко нападать.
— Задумайте число, — воскликнул он. — Удвойте его. Прибавьте десять. Отнимите задуманное число. Разделите на три, и что получится?
Воцарилась благоговейная тишина. Уж на что русский мастерски увиливает, но ему не удастся отразить столь прямой выпад.
Тот отшвырнул сигарету и закурил сигару.
— Я так понял, — сказал он с оттенком бравады в голосе, — что суфражистки[103] решили прибегнуть к крайнему средству: захватить мистера Асквита[104] и спеть ему свой гимн.
Сидевшие за столом изумленно ахнули.
— Потому что перпендикуляр? — спросил принц Отто в зловещем затишье.
— Потому что перпендикуляр, — согласился русский спокойно, но то было спокойствие коварного моря.
Все снова ахнули. Тревога нарастала.
— Вы говорите не обинуясь, ваше высочество, — медленно начал принц Отто.
Тут младотурок с грохотом свалился со стула на пол, и напряжение мигом разрядилось. Все подскочили. Райсули воспользовался замешательством и сунул в карман серебряную пепельницу.
Заминка сыграла благоприятную роль. Нахмуренные лица разгладились. До спорщиков стало доходить, что они дали волю чувствам. С примирительной улыбкой принц Отто, наполняя бокал великого князя, заметил:
— Трампер[105] искусно владеет битой, но должен признаться, что восхищаюсь сильным ударом Фрая.
Это покорило русского. Он протянул руку.
— Два в лузе, три в игре, и красный в правом дальнем углу, — сказал он с полувосточным очарованием, которым умел при случае блеснуть.
Они сердечно пожали друг другу руки.
Таким образом, раз русские, как мы видели, отказались от права бомбардировать Лондон в свой черед, препятствий для мирного урегулирования больше не оставалось. Очевидно, что превосходящие силы германцев и русских, объединившись, становились господами положения. Решение, которое они выработали описанным выше методом, было следующее. По установившемуся обычаю русский и германский генералы решили следовать правилу «только для белых». Это означало, что войска Китая, Сомали, Боллиголла, а также Райсули и младотурков исключались. Им дали неделю на то, чтобы покинуть страну. Сопротивление было бесполезно. Соединенные силы Германии, России, Швейцарии и Монако имели подавляющее превосходство, особенно учитывая, что китайцы еще не пришли в себя после блужданий по Уэльсу и не взялись бы воевать, так у них были стерты ноги.
Стоило им ретироваться, и оставшиеся четыре державы могли бы продолжать завоевание совместно.
103
104