— Давайте подождем, что скажет доктор Леви. Где Джонс?
— Не знаю, мадам. Сегодня утром я его не видел. Ему велено находиться в холле в четверть первого. Вероятно, он ждет внизу.
— Хорошо, Хинкль, я переговорю с доктором Леви и пошлю за вами, как только вы понадобитесь.
Хельга подошла к телефону и позвонила старшему портье:
— Дик Джонс сейчас в холле?
— Да, миссис Рольф. Он ждет указаний.
— Передайте ему, пусть поднимется в мой номер. — Она положила трубку и нетвердой рукой прикурила очередную сигарету. Больше всего ей хотелось увести Дика в спальню, когда он появится. Но Хельга понимала, что сейчас это невозможно. Ей придется ждать. Ждать! Кажется, всю свою жизнь она только и делает, что ждет.
Постучавшись, вошел Дик. Он остановился на пороге, держа в руках поношенную панаму. На нем был серый полотняный костюм, дешевый и мятый, светлая рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря на неряшливую одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у Хельги щемящую слабость.
— Вы слышали, что мистер Рольф не может лететь? — спросила она.
— Да, мэм. — Пауза. — Мне очень жаль.
— Спасибо, Дик. — Пора приучать его к тому, что она будет называть его по имени. — Очень неудачно сложились обстоятельства. Мне придется отложить отъезд.
Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на мгновение его глаза радостно вспыхнули.
«Ты так доволен, мальчик, — подумала она. — Ты только и думаешь о своем дурацком мотоцикле. Ничего, я все изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне».
— Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что вылет придется на три или четыре дня отложить. Сейчас вы можете отправляться домой. Когда понадобитесь, я пошлю за вами. — Она пошла к столику и вынула из сумочки кошелек. — Ваше жалованье за неделю. Теперь вы работаете у меня, понятно?
Его влажные глаза на миг задержались на стодолларовом банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись, приняв подобие улыбки, моментально пропавшей.
— Да, мэм.
Она передала ему деньги:
— Вы не должны встречаться с Джексоном, Дик. Понятно?
Он поежился:
— Да, мэм.
— Хорошо, теперь отправляйтесь домой и ждите. — Она пристально посмотрела на него. — Пока есть такая возможность, катайтесь на своем мотоцикле.
Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону. Показалось ей или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.
Он открыл дверь, коротко и неуклюже поклонился и шагнул за порог, прикрыв за собой дверь.
«Что вспыхнуло в его взгляде? Ненависть? — гадала Хельга. — Может быть». Она улыбнулась. Сопротивление всегда придает игре интерес.
Она была уверена, что он не долго будет противиться. Интрижка обещала стать более волнующей, чем казалось вначале.
Похожее на красный шар солнце медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-черного неба. Люди продолжали весело смеяться, кричать, носиться друг за другом и плескаться в воде. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, веселой музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног.
Едва замечая вечерний шум, Хельга сидела на террасе, занятая мыслями о будущем.
— Вы посылали за мной, мадам?
На террасе появился Хинкль. Он опустил на стол серебряный поднос с шейкером и бокалом. Наполнив бокал, он поставил его перед Хельгой.
— Садитесь, Хинкль.
— Спасибо, мадам, я предпочитаю постоять.
Она повернулась в его сторону.
— Сядьте, ради Бога! — Ее голос прозвучал пронзительно.
Пораженный, Хинкль пододвинул кресло и опустился на краешек.
— Простите, Хинкль, я не хотела на вас кричать. Это все нервы. — Она через силу улыбнулась.
— Вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости?
— Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни мудрил, ни выкручивался, мне стало ясно, что он разбирается в болезни мистера Рольфа не более доктора Беллами.
На толстом лице Хинкля отразилось волнение:
— Но, мадам…
— Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые специалисты, не хотят признаваться, когда что-то загоняет их в тупик. Он говорил, что мистеру Рольфу значительно хуже, так это ясно и без него, и он считает, что ухудшение здоровья никак не связано с последствиями удара. Это уже что-то новое. По крайней мере, у него хватило честности признаться, что он ни черта не понимает. Он пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию. Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма — я цитирую его, — которое сопровождается приступами непреодолимой сонливости. Тогда я спросила его: как такое могло случиться с мистером Рольфом? Он ответил, что не знает. По его словам, мистеру Рольфу не грозит непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы в высшей степени неблагоразумно. Теперь его хотят поместить в местную больницу.