Теперь, познакомив читателя с двумя действующими лицами, которых мы выводим на сцену, предоставим действовать им самим и, быть может, услышим нечто важное, о чем никто не догадывался.
— Ночь темна, моя мать может подойти, — сказал вождь.
— Я иду, — сухо ответила женщина, сделав шаг вперед.
— Я давно жду.
— Знаю. Не беда.
— Дорога сюда длинная.
— Теперь я здесь, говори.
Она прислонилась к стволу дерева искрестила на груди руки.
— Что я могу сказать, если меня не спрашивают, моя мать?
— Ты прав. Тогда отвечай мне.
— Я готов.
Воцарилось долгое молчание, лишь по временам нарушаемое шелестом листвы от набегавшего ветерка.
Наконец после продолжительного размышления женщина опять заговорила.
— Исполнил ты мое приказание? — спросила она.
— Исполнил.
— Ну, и что же?
— Моя мать угадала.
— Стало быть?..
— Все готовятся к войне. Она улыбнулась с торжеством.
— Ты в этом уверен?
— Я присутствовал на совете.
— Где была сходка?
— У Дерева Повелителя Жизни.
— Давно?
— После этого солнце закатилось восемь раз.
— Хорошо… Что же решили?
— То, что вы уже знаете.
— Уничтожение белых?
— Да, уничтожение белых.
— Когда дадут сигнал к началу войны?
— День еще не назначен.
— Ах! — воскликнула она с сожалением.
— Но он наступит очень скоро, — быстро возразил индеец.
— Почему ты так думаешь?
— Серый Медведь торопится закончить дело.
— И я тоже, — тихо прошептала женщина.
Разговор опять прервался на время. Опустив голову, женщина ходила по прогалине большими шагами взад и вперед. Вождь пристально следил за ней взглядом.
Спустя несколько минут она остановилась перед ним и посмотрела ему прямо в лицо.
— Ведь вы мне преданы, вождь? — спросила она.
— Разве вы сомневаетесь?
— Кто знает…
— Однако не далее как несколько часов назад я дал неоспоримое доказательство своей преданности.
— Какое?
— Вот это, — ответил он, показав свою левую руку, обернутую полосками древесной коры.
— Не понимаю.
— Как видите, я ранен.
— Вижу, ну и что же?
— Несколько часов назад краснокожие напали на бледнолицых и уже взяли укрепление, которым был защищен их стан, когда при вашем внезапном появлении они не воспользовались своим торжеством и удалились по приказанию вождя, однако раненого и жаждавшего отомстить за себя.
— Это правда.
— Разве моя мать не узнала вождя краснокожих?
— Нет.
— Это был я, Красный Волк. Сомневается ли еще во мне моя мать?
— Избранный мной путь так мрачен, — ответила она с грустью, — мое дело так важно и так близко моему сердцу, что порой я, бедная и одинокая женщина в неравной борьбе с грозными силами, невольно поддаюсь унынию, и сомнение сжимает мое сердце. Много лет я обдумываю план, который хочу исполнить теперь. Я жертвовала всей своей жизнью, чтобы достигнуть цели, к которой стремлюсь, и боюсь встретить неудачу, когда успех, казалось бы, под рукой. Увы! — я не верю даже себе! Так могу ли я верить тому, кого личная выгода ежеминутно может побудить к измене или, по крайней мере, к тому, чтобы бросить меня?
Вождь поднял голову, глаза его сверкнули, величественным движением руки он заставил ее замолчать.
— Ни слова! — воскликнул он голосом оскорбленного достоинства. — Моя мать обижает человека, который желает доказать ей свою любовь. Неблагодарность — порок бледнолицых, благодарность — добродетель краснокожих. Моя мать всегда была добра ко мне. Красный Волк потерял счет тому, сколько раз она спасала его жизнь. Сердце ее отравлено несчастьем; одиночество — плохой советчик, ей не следует слушать голос, которому ее уши внимают в тишине ночи; она забывает содеянное ею добро и помнит только неблагодарность, посеянную ею на своем пути. Красный Волк предан ей, любит ее, Степная Волчица может полностью доверять ему, он этого достоин.
— Верить ли мне этим словам? Положиться ли мне на это обещание? — пробормотала она нерешительно.
Вождь с жаром продолжал:
— Если не довольно благодарности, которую я питаю к моей матери, есть связь более крепкая, связь неразрывная между нами; она служит залогом моей искренности.
— Какая? — спросила женщина, устремив на него взгляд.
— Ненависть! — громко воскликнул индеец.
— Правда, — согласилась она и зловеще захохотала. — И вы ненавидите его?
— Да, ненавижу всей своей душой. Я ненавижу его потому, чтоонотнял у менядвевещи, что были мне дороже всего на свете, — любовь женщины, которую я любил, и власть, которой жаждал.
— Но ведь вы же вождь? — заметила она не без иронии.
— Да, я вождь! — вскричал он с гордостью. — Но мой отец был старейшиной черноногих кайнахов; его сын храбр, хитер, множество скальпов бледнолицых висит перед его хижиной. Отчего же Красный Волк остается всего лишь одним из вождей, вместо того чтобы стоять во главе, как его отец, и вести свой народ на великую битву?!
Женщина как будто находила тайное удовольствие возбуждать гнев индейца, вместо того чтобы умерять его.
— Потому, вероятно, — сказала она со значением, — что другой, тот, кто мудрее Красного Волка, заручился одобрением и поддержкой своих братьев.
— Скажите лучше, что обманом украл все это у меня, и вы не ошибетесь! — с гневом вскричал индеец. — Серый Медведь — собака-команч, сын изгнанника, принятого из жалости в наше племя. Скоро скальп его будет висеть у пояса Красного Волка.
— Терпение! — сказала незнакомка глухим голосом. — Месть — это такой плод, который надо есть зрелым. Красный Волк воин, он сумеет ждать.
— Пусть моя мать приказывает, — ответил индеец, мгновенно успокоившись, — ее сын будет повиноваться.
— Завладел ли Красный Волк врачеванием, которое Цвет Лианы носит на шее?
Индеец в смущении опустил голову.
— Нет, — сказал он мрачно, — Цвет Лианы неразлучна с Белым Бизоном, к ней нельзя подступиться.
Женщина насмешливо улыбнулась.
— Ив самом деле, — заметила она, — когда же Красный Волк умел держать слово?
Черноногий вздрогнул от гнева.
— Я возьму его, — вскричал он, — хотя бы мне пришлось завладеть им силой!
— Нет, — возразила она, — тут надо пустить в ход хитрость.
— Отвечаю, что достану его и через два дня вручу моей матери, Волчице.
— Нет, нет! — вскричала она с живостью. — Через два дня рано; пусть мой сын принесет мне его в пятый день луны, которая начнется через три дня.
— Хорошо. Даю клятву, что большое врачевание Цвета Лианы будет доставлено моей матери.
— Мой сын доставит его мне к дереву Медведей, возле большой хижины бледнолицых, спустя два часа после захода солнца; я буду ждать его, чтобы снабдить наставлениями.
— Красный Волк придет.
— До той поры мой сын будет тщательно наблюдать за всеми действиями Серого Медведя. Если случится что-то важное, Красный Волк должен на этом самом месте сложить пирамиду из семи бизоньих голов и через два часа ждать моего прихода; я пойму его сигнал и явлюсь на зов.
— О! Моя мать могущественна, все будет исполнено по ее желанию.
— Хорошо ли понял меня мой сын?
— Слова моей матери вошли в уши вождя, его ум воспринял их.
— Красные полосы заалели на небосклоне, солнце вскоре взойдет; теперь мой сын вернется в свое племя, он не должен своим отсутствием возбуждать подозрение врага.