— Будь же деятельнее прежнего, не давай опередить себя, а главное, соблюдай величайшую осторожность. За тобой следят зорко, повторяю тебе.
— Откуда вы знаете?
— Не суть важно. Довольно того, что я это знаю. Положись на мою опытность; я бодрствую. Пусть изменники и соглядатаи пребывают в обманчивой безопасности. Если мы изобличим их сейчас, другие явятся на их место. Для нас лучше, чтобы мы знали, кто они. Таким образом от нас не ускользнет ничто, ни малейшее их действие. Мы будем знать, что они собираются предпринять, чего хотят, и в то время, как они тешат себя мыслью, будто знают все о наших планах, и раскрывают их тем, кто подкупает этих шпионов, они в нашей власти; мы можем снабжать их ложными сведениями, тщательно скрывая наши настоящие действия. Положись на меня. Их слепая уверенность составляет нашу безопасность.
— Вы всегда правы, отец мой, и я вполне полагаюсь на вас, но скажите мне, по крайней мере, имя этих изменников.
— К чему говорить тебе, если я их знаю? Когда настанет пора, я скажу.
— Хорошо.
Оба замолчали. Погруженные в свои мысли, они не заметили нахмуренной физиономии, которая высовывалась из-под занавески у входа и уже довольно долго прислуживалась к их разговору.
Но человек, кто бы он ни был, который занимался подслушиванием, выказывал время от времени признаки неудовольствия и разочарования. Действительно, подкравшись, чтобы услышать разговор между двумя вождями, он не подумал об одном — о том, что не сможет понять ни слова. Серый Медведь и Белый Бизон говорили между собой по-французски — язык совершенно не понятный для подслушивающего. Итак, шпион обманулся в своих надеждах.
Однако он не унывал и все слушал, полагая, что с минуты на минуту они перейдут на туземное наречие.
— Теперь расскажи мне о том, как прошла твоя экспедиция, — продолжал старик. — Ты уехал в таком восторге и с надеждой, как говорил мне, привезти человека, который нужен тебе для главной роли в твоем заговоре.
— Вы видели его сегодня, отец мой, он здесь. Сегодня он вместе со мной въехал в селение.
— О-о! Объясни-ка мне это, дитя, — сказал старик с ласковой улыбкой и, расположившись в своем кресле удобнее, приготовился слушать.
В это же время он незаметным движением, делая вид, что слушает с глубоким вниманием, пододвинул к себе лежащие рядом с ним большие пистолеты.
— Продолжай, — сказал он, — я слушаю тебя.
— Месяцев шесть тому назад — не знаю, говорил ли я вам тогда — мне удалось поймать канадца-охотника, на которого я давно имею зуб…
— Постой, мне что-то смутно припоминается… Кажется, его прозвище Меткая Пуля?
— Вот именно. Я ненавидел этого охотника, который давно подсмеивался над нами и убивал у меня лучших воинов. Поймав его, я решил, что он умрет в пытках.
— Хотя я и не одобряю этого варварского обычая, но должен сознаться, что ты действовал правильно.
— Он также не протестовал, напротив, он подсмеивался над нами; словом, он взбесил нас до такой степени, что я велел немедленно приступить к пытке. Когда его смерть уже была неминуема, человек — или какой-то демон — внезапно появился среди нас и один, не обращая никакого внимания на опасность, которой подвергался, бросился к столбу пыток и отвязал пленника.
— Гм! Это был настоящий храбрец, верно?
— Да, но его отважный поступок стоил бы ему жизни, и тем не менее по данному мной знаку все мои воины и я сам пали перед ним на колени с изъявлением глубокого благоговения.
— Что ты такое говоришь?!
— Истину. Всмотревшись в лицо этого человека, я увидел на нем два удивительных знака.
— Какие?
— Рубец над правой бровью и черную точку под правым глазом.
— Странно! — прошептал старик в задумчивости.
— Но еще более странно, что этот человек точь-в-точь походит на того, кого вы мне описывали и чей портрет подробно изложен в этой книге, — прибавил вождь, указывая на нее рукой.
— Что же ты сделал?
— Вы знаете, как я хладнокровен и как быстро принимаю решения; я позволил этому человеку уехать вместе с моим пленником.
— Прекрасно. И что дальше?
— Я прикинулся, будто вовсе не стараюсь встретить его опять.
— Еще лучше, — похвалил старик, одобрительно кивнул головой и движением, мгновенным как мысль, взвел курок пистолета, который держал в руке. Раздался выстрел и вслед за ним ужасный крик; голова под занавеской мигом исчезла.
Оба вождя подскочили к занавеске, не за ней уже никого не было, и только лужа крови ясно указывала, что выстрел попал в цель.
— Что вы сделали, отец? — вскричал изумленный Серый Медведь.
— Ничего; дал урок, довольно чувствительный, вероятно, одному из тех негодяев, о которых только что говорил.
И он хладнокровно вернулся к своему креслу. Молодой человек хотел пойти по следам раненого.
— Не делай этого, — остановил его старик, — довольно моего предостережения; продолжай свой рассказ, он до крайности занимателен, но теперь ты сам видишь, что времени терять нельзя, если хочешь победить.
— И не потеряю, будьте спокойны! — вскричал молодой вождь с гневом. — Однако я разыщу подлеца, клянусь вам!
— Напрасно… Говори дальше.
Серый Медведь со всеми подробностями рассказал о своей встрече с графом и о том, как он заставил графа согласиться ехать с ним в их селение.
На этот раз его рассказ ничем не прерывался; урок, данный шпиону Белым Бизоном, оказался достаточным, по крайней мере на первый случай.
Опыт с зажженной спичкой очень насмешил старика; развлекло его также описание невероятного удивления графа при внезапном открытии, что неотесанный дикарь, полуидиот, как он воображал вначале, напротив, является человеком, не уступающим ему самому ни в уме, ни в образовании.
— Что же мне теперь делать? — прибавил Серый Медведь, закончив свой рассказ. — Он здесь, нос ним Меткая Пуля — охотник-канадец, к которому он питает величайшее доверие.
— Гм! Все это очень важно, — ответил старик. — Во-первых, дитя, ты был неправ, что показался перед этим человеком тем, что ты есть на самом деле; ты был гораздо сильнее его, пока он считал тебя необразованным дикарем, ты увлекся гордостью, желанием поблистать в глазах европейца, изумив его; это твоя ошибка, большая ошибка, потому что теперь он будет тебя остерегаться.
Молодой человек молча опустил голову.
— Я постараюсь уладить это, — продолжал старик, — но сперва мне необходимо увидеться с Меткой Пулей и переговорить с ним.
— Вы ничего от него не узнаете, он предан графу.
— Тем более я нахожу нужным видеть его… В какой хижине ты поместил их, дитя мое?
— В бывшей хижине совета.
— Да, там им удобно… и легко слышать, что они говорят.
— Я так и думал.
— Еще одно замечание.
— Какое?
— Отчего ты не убил Степную Волчицу?
— Но ведь я ее не видел, меня в лагере не было… правда, я и так не убил бы ее.
Старик положил ему руку на плечо.
— Дитя, — сказал он строго, — когда несешь ответственность за судьбу целого народа, нельзя отступать ни перед чем; когда враг мертв, живые спят спокойно. Степная Волчица — твой враг, ты знаешь это, ее влияние на суеверных краснокожих громадно. Запомни слова человека опытного: если ты не убьешь ее, тогда она убьет тебя!
Серый Медведь презрительно улыбнулся.
— Ну вот! — вскричал он. — Эта полусумасшедшая старуха…
— Ах! — перебил его Белый Бизон. — Разве ты не знаешь, что за каждым великим событием почти всегда стоит женщина? Они убивают гениальных людей и губят из-за ничтожных выгод и мелочных страстей самые прекрасные и смелые замыслы.
— Вы правы, быть может, — ответил Серый Медведь, — но я чувствую, что никогда не буду в состоянии обагрить руки кровью этой женщины.
Белый Бизон презрительно улыбнулся.
— Совестливость, бедное мое дитя! — сказал он с видом сожаления. — Хорошо, я не настаиваю, но знай, что эта совестливость — твоя гибель; кто хочет управлять другими, тот должен превратить свое сердце в камень, иначе планы его будут рушиться в самом зародыше, и враги поднимут его на смех. Величайшие гении гибли потому, что не хотели понять именно этого, что трудятся они для преемников, не для себя. Человек близорук, каким бы умным ни был. Свирепый эгоизм, который все подавляет в нем, налагает непроницаемую повязку на его глаза и не дает ему осматриваться вокруг.