Я скрипнул зубами:
— Может быть, мы перейдем к наиболее существенным вещам, мистер Стерн? У меня собственное представление об идеальной женщине, и я могу поспорить на любую сумму, что оно не более нереальное, чем ваше, так что почему бы не заняться фактами?
— Да, сэр, — пробормотал он, с трудом проглотив комок, застрявший в горле. — Да, конечно, самое существенное… Я бы сказал, лейтенант, как мне кажется, она была мало приспособлена к окружающей обстановке. Вот это самое основное.
— Вы полагаете, что она не была счастливой, даже просто несчастной? — подсказал я.
— Пожалуй… — Он улыбнулся как-то неуверенно, потом увидел выражение моего лица и перестал упражнять лицевые мускулы. — Она мне сказала, что дома у нее было воистину жалкое существование, потом ее родители умерли, она вообразила, что теперь она свободна и сможет делать все, что пожелает. А она мечтала стать артисткой. Но у нее не было никаких связей, а деньги быстро начали таять. — Его голова снова затряслась. — Это был унылый вечер, можете мне поверить, лейтенант!
— Она ничего не говорила о намерении покончить с собой? Возможно, какой-то неясный намек?
Он свел брови, задумавшись.
— Знаете, когда вы спросили об этом, я припоминаю ее слова, что дальше она не в силах жить таким образом, если что-то в ближайшем будущем не изменится, ей придется со всем этим покончить… — Он пожал плечами. — К этому времени я уже толком не слушал. Все, чего мне хотелось, — это поскорее удрать, ну и потом, я подумал, что она имела в виду вернуться назад в Пампкин-Крик или как там называлось то местечко, откуда она приехала.
— Она просто была не в вашем вкусе?
— Это точно! — воскликнул он, поежившись. — Я сам человек нервный, излишне застенчивый, мне нравятся открытые, даже несдержанные девушки, лейтенант, из тех, которые как бы поддерживают меня. Еще один вечер с этой девицей Келлер — и я бы сам выбросился из окна!
Неожиданно я почувствовал сквозняк у себя за спиной и обернулся как раз вовремя: гора мускулов ворвалась в офис, не потрудившись постучаться. Это был огромный детина с гривой светлых кудрей и весьма недурной наружностью, которому в Голливуде наверняка поручили бы изображать римского гладиатора. На нем был надет свитер в обтяжку, вытертые до блеска хлопчатобумажные брюки и белые теннисные туфли. На мой взгляд, ему было под тридцать, возможно, он был из пляжных битников.
— Привет, Ромео! — загудел мускулистый. — Как обстоят дела с этим непокладистым парнем, который допекает тебя нудными, вопросами? — Он не обращал внимания на убийственные взгляды Стерна и подмигнул мне даже по-приятельски. — Старина Харви, — громогласно поведал он, — на мой взгляд, величайший Казанова, который благоденствует в наше время. Все дамочки по уши влюбляются в него: рослые блондинки, миниатюрные блондинки, брюнетки, даже рыжеволосые толстушки. Возможно, потому, что он целыми днями находится среди цветов, от него необычайно сладко пахнет, а? Или, может быть, все дело в том, что он не жалеет на себя денег. Иной раз я думаю, не провертеть ли мне дыру в своем свитере, чтобы втыкать в нее гвоздику. Как вы считаете, цветок в петлице не привлекает ли к вам девочек?
— Заткнись, Стив! — сердито прикрикнул Стерн. — Все это вовсе не смешно. Неужели ты не видишь, что лейтенант даже не улыбается?
— Лейтенант? — медленно повторил верзила, на мгновение его лицо перекосилось. — Ты имеешь в виду — коп?
— Лейтенант Уилер из службы окружного шерифа! — отчеканил Стерн. — А это Стив Лумас, лейтенант, мой клиент с превратным чувством юмора.
— Да-а, — растерянно протянул Лумас. — Это я и есть. Всегда стараюсь развеселить людей. Догадываюсь, что ввалился не вовремя, а?
— Мы уже почти закончили, — сказал я ему. — Скажите мне, что нужно такому парню, как вы, от цветов?
— А?
Он глянул на меня, как будто я только что прибыл с Марса и у меня три головы, которые одновременно говорят о разных вещах.
— Мистер Стерн сказал, что вы его клиент, — терпеливо объяснил я. — Таким образом, если только он не содержит бордель в задней комнате, вы покупаете у него цветы, так?
— О, конечно цветы! — Лумас энергично закивал. — Да-а, постоянно.
— Ну а зачем они вам нужны? — настаивал я.
— Они? — Он ответил мне слабой улыбкой. — Вы же знаете, как оно бывает, лейтенант. Парню нравится, чтобы его берлога выглядела красиво.
— Потому что вы никогда не знаете, кто может в нее заглянуть? — спросил я с милой улыбкой.