— Ни звука! — прошептал доктор Сафки. — Это я!
Эллис, едва придя в себя от страха, снова зажег лампу и с удивлением, смешанным с испугом, уставился на маленького индуса. Доктор Сафки наполовину вылез на подоконник и остался там.
— Где он? — прошептал доктор, оглядывая комнату.
— Черт бы вас побрал! — прошипел Эллис. — Вы напугали меня. Что вам нужно? Почему вы полезли в окно?
— Ш-ш-ш, — ответил индус. — Он может услышать. Молчите. Я видел его и потому пришел предупредить вас.
Эллиса снова охватила дрожь.
— Что вы имеете в виду?
— О нем, — доктор Сафки кивнул в сторону двери. — Вам надо бежать отсюда. Обоим. Пока ничего не случилось, вам надо бежать.
— Почему?
Лицо доктора перекосилось.
— Почему? — повторил Эллис. — Вы можете ответить?
Индус пожал плечами.
— Нет. Я не могу ничего сказать. Я прошу вас бежать отсюда. — Он махнул пухлой рукой. — Не оставляйте их одних этой ночью. Эта ночь — очень опасна. Сон… Мрак… Здесь очень опасно.
— Да говорите же! Что он собирается с ней сделать?
За дверью послышались легкие шаги.
— Не оставляйте его одного с ней этой ночью, — повелительно прошептал Сафки и исчез.
Открылась дверь.
— Вы один? — спросил Крейн, появляясь и внимательно оглядывая комнату. — Мне послышался разговор.
— Я один, — сквозь зубы выговорил Эллис.
— Вы были один почти весь день, не так ли? — улыбнулся Крейн. — Хотите побыть немного в компании?
Он подошел к открытому окну и остановился перед ним, заложив руки за спину. Эллис уставился на белые накрахмаленные манжеты и вдруг увидел на них пятна крови. Он почувствовал, что слабеет, и почти потерял сознание.
— Я полагаю, вы это сделали сами? — спросил Крейн, чуть дотронувшись до шрама Эллиса. — Для этого нужна смелость. Не думаю, чтобы я так высоко ценил свою жизнь, чтобы причинять себе такую боль и увечье… Странный вы парень, да?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — грубо оборвал его Эллис. — И почему вы оставляете меня одного? Я болен. Неужели вы не видите, что я болен?
Крейн уселся в кресло возле постели.
— Когда я служил в королевских ВВС, то слушал ваши передачи по радио. Мы все слушали. Вы заставляли нас смеяться. Конечно, я понимаю, что это не вы писали тексты. Они платили вам, Кашмен. Расскажите обо всем, это так интересно.
— Я не Кашмен, — хмуро ответил Эллис. — Откуда вы взяли это?
Крейн улыбнулся.
— Голос! Ваш голос. Это безошибочно. А чего вы боитесь? Я не собираюсь выдавать вас полиции. Я не верю в так называемое правосудие. Прежде всего, это одна из форм мести. Сейчас вы безвредны, Кашмен. Вы можете только скрываться. Если я вас выдам, вы будете повешены. Что это даст? Вы имеете право на свою унылую маленькую жизнь. Я не верю, что вы понимали, что творили. Вы неумный человек. Я допускаю, что вы удрали из армии, а «гансы» дали вам легкую работу. Вы думали, что они победят, и поставили на них. Любой слабоумный без чувства долга и любви к родине сделал бы то же самое.
Неожиданно он засмеялся, закинув голову.
— Я — последний человек, который может говорить о чувстве долга. Внутри себя мы все предатели. Вы помните, что сказал Сафки: «Я не верю в закон и порядок». Я верю, что любой из нас не упустит случая устроить свою судьбу. Я думаю, что мы преуменьшаем опасность, отрицая наличие преступных импульсов. Я полагаю, что следовало бы взглянуть на это с точки зрения секса. Я не верю ни в право, ни в справедливость. Все это красивые слова, и придуманы они ограниченными людьми. Мы все считаем, что имеем свободную волю. Если кто-то украл мое пальто, я украду пальто у кого-то еще. Если кто-то убил моего брата, я убью сестру убийцы. А вы не согласны?
— В чем дело? — изумленно спросил Эллис. — Я же сказал вам, что я не Кашмен. Я — Дэвид Эллис. Оставьте меня в покое: я болен.
— А вы разочаровываете меня, — покачал головой Крейн. — Я думал, что моя концепция жизненной философии заинтересует вас. Большинство людей полагает, что я шучу, и им так спокойнее. Плохо, что вы испугались. Не надо бояться за свою шею, я не выдам вас, Кашмен.
— Я же сказал вам, что я не Кашмен! — крикнул Эллис, приподнимаясь на кровати.
— Сафки только что был здесь, верно? — неожиданно спросил Крейн. — Я видел из другого окна, как он пересекал лужайку.
Эллис замер.
— Говорите, говорите, — сердито пробормотал он. — Вы только и умеете, что болтать.
— Он сказал вам, чтобы вы удрали, — сказал Крейн, и глаза его насмешливо заблестели. — Но как вы сможете это сделать? Вам отсюда не выбраться. И ей тоже.
Эллис сжал кулаки.
— Вы же бросите ее, когда натешитесь, — сказал он. — Но я прослежу, чтобы вы ничего не добились.
— Не так драматично, — сказал Крейн, доставая сигарету. — Я могу одним щелчком уложить вас, даже если вы и встанете.
Он закурил сигарету и протянул портсигар Эллису. Эллис с гневом выбил портсигар из его рук. Сигареты рассыпались по ковру.
— У вас дрянные манеры, — заметил Крейн, гася спичку и кидая ее в окно. — Почему бы нам спокойно не обсудить создавшуюся ситуацию? Я весь день собирался поговорить с вами. Будьте же нормальным человеком и ведите себя нормально.
Эллис вздохнул.
— Я знал, что вы затеяли грязную игру. Но если вы хотите причинить зло этой девушке, то поплатитесь за это. Предупреждаю.
— Вы ничем не поможете. И бедняга Сафки — тоже. Я слишком много знаю о вас обоих. Сафки тоже много знает, но бессилен что-либо сделать, так как сам вынужден скрываться, вроде вас. Вы оба не опасны для меня. Но, видите ли, мне это все равно. Я уверен, что рано или поздно кто-нибудь обо мне узнает, но я буду держаться до последнего. У меня много денег. — Он выпустил к потолку струю дыма и усмехнулся. — Я не дрожу за свою шкуру, как вы или Сафки. Будущее всегда неизвестно, а я привык жить сегодняшним днем.
Эллис был смущен и напуган. Он не понимал этого человека.
— Вы говорите загадками. Что вы сделали или что еще собираетесь сделать?
Крейн засмеялся.
— Наконец-то, в вас проснулось любопытство. У меня преимущество перед вами. Я знаю, что вас могут повесить, и бы у меня в руках. Не знаю, стоит ли давать вам обо мне такие компрометирующие сведения. Впрочем, я не боюсь, что вы меня выдадите. Вы должны бояться этого больше, Кашмен, — продолжал он. — Мне будет интересно узнать вашу реакцию на мои сведения. Я не имею обыкновения говорить о себе. Сафки был последним человеком, с которым я откровенничал. Он интересный собеседник и поставил много диагнозов и развил множество теорий обо мне. Вы, конечно, другой. У вас нет образования, и ум средний. Но, может быть, и вы скажете обо мне что-нибудь такое…
Эллис нетерпеливо шевельнулся.
— Почему вы все время болтаете? Мне не интересны ваши дела. Что вам нужно, наконец?
— Я интересуюсь смертью, — неожиданно сказал Крейн. — Вас, я вижу, удивляет?
— Вашей собственной смертью? — с внезапной тревогой спросил Эллис.