– Эге,— сказал Новаго с облегчением.— А ведь это Опанасенко и канадец Морган. — Эхой, товарищи! — радостно заорал он.
— Какая встреча! — сказал, подходя, долговязый Гэмфри Морган.— Добрый вечер, доктор,— сказал он, пожимая руку Манделя.— Добрый вечер, доктор,— повторил он, пожимая руку Новаго.
— Здравствуйте, товарищи,— прогудел Опанасенко.— Какими судьбами?
Прежде чем Новаго успел ответить, Морган неожиданно сказал:
— Спасибо, все зажило.— И снова протянул Манделю длинную руку.
— Что? — спросил озадаченный Мандель.— Впрочем, я рад.
— О нет, он еще в лагере,— сказал Морган.— Но он тоже почти здоров.
— Что это вы так странно изъясняетесь, Гэмфри? — осведомился сбитый с толку Мандель.
Опанасенко схватил Моргана за край капюшона, притянул к себе и закричал ему прямо в ухо:
— Все не так, Гэмфри! Ты проспорил!
Затем он повернулся к врачам и объяснил, что час назад канадец случайно повредил в наушниках слуховые мембраны и теперь ничего не слышит, хотя уверяет, что может отлично обходиться в марсианской атмосфере без помощи акустической «текник».
— Он говорит, что и так знает, что ему могут сказать. Мы спорили, и он проиграл. Теперь он будет пять раз чистить мой карабин.
Морган засмеялся и сообщил, что девушка Галя с Базы здесь совершенно ни при чем. Опанасенко безнадежно махнул рукой и спросил:
— Вы, конечно, на плантации, на биостанцию?
— Да,— сказал Новаго. — К Славиным.
— Ну правильно,— сказал Опанасенко.— Они вас очень ждут. А почему пешком?
— О, какая досада! — виновато сказал Морган.— Не могу слышать совсем ничего.
Опанасенко опять притянул его к себе и крикнул:
— Подожди, Гэмфри! Потом расскажу!
— Гуд,— сказал Морган. Он отошел и, оглядевшись, стащил с плеча карабин. У Следопытов были тяжелые двуствольные полуавтоматы с магазином на двадцать пять разрывных пуль.
— Мы потопили краулер,— сказал Новаго.
— Где? — быстро спросил Опанасенко.— Каверна?
— Каверна. На трассе, примерно сороковой километр.
— Каверна! — радостно сказал Опанасенко.— Слышишь, Гэмфри? Еще одна каверна!
Гэмфри Морган стоял к ним спиной и вертел головой в капюшоне, разглядывая темнеющие барханы.
— Ладно,— сказал Опанасенко.— Это после. Так вы потопили краулер и решили идти пешком? А оружие у вас есть?
Мандель похлопал себя по ноге.
— А как же,— сказал он.
— Та–ак,— сказал Опанасенко.— Придется вас проводить. Гэмфри! Черт, не слышит…
— Погодите,— сказал Мандель.— Зачем это?
— Она где–то здесь,— сказал Опанасенко.— Мы видели следы.
Мандель и Новаго переглянулись.
— Вам, разумеется, виднее, Федор Александрович,— нерешительно сказал Новаго,— но я полагал… В конце концов, мы вооружены.
— Сумасшедшие,— убежденно сказал Опанасенко.— У вас там на Базе все какие–то, извините, блаженные. Предупреждаем, объясняем — и вот, пожалуйста. Ночью. Через пустыню. С пистолетиками. Вам что, Хлебникова мало?
Мандель пожал плечами.
— По–моему, в данном случае…— начал он, но тут Морган сказал: «Ти–хо!», и Опанасенко мгновенно сорвал с плеча карабин и встал рядом с канадцем.
Новаго тихонько крякнул и потянул из унта пистолет.
Солнце уже почти скрылось — над черными зубчатыми силуэтами дюн светилась узкая желто–зеленая полоска. Все небо стало черным, и звезд было очень много. Звездный блеск лежал на стволах карабинов, и было видно, как стволы медленно двигаются направо и налево.
Потом Гэмфри сказал: «Ошибка. Прошу прощения», и все сразу зашевелились. Опанасенко крикнул на ухо Моргану:
— Гэмфри, они идут на биостанцию к Ирине Викторовне! Надо проводить!
— Гуд. Я иду,— сказал Морган.
— Мы идем вместе! — крикнул Опанасенко.
— Гуд. Идем вместе.
Врачи все еще держали в руках пистолеты. Морган повернулся к ним,всмотрелся и воскликнул:
— О, это не нужно! Это спрятать.
— Да–да, пожалуйста,— сказал Опанасенко.— И не вздумайте стрелять. И наденьте очки.
Следопыты были уже в инфракрасных очках. Мандель стыдливо сунул пистолет в глубокий карман дохи и перехватил саквояж в правую руку. Новаго помедлил немного, затем снова опустил пистолет за отворот левого унта.
— Пошли,— сказал Опанасенко.— Мы поведем вас не по трассе, а напрямик, через раскопки. Это ближе.
Теперь впереди и правее Манделя шел с карабином под мышкой Опанасенко. Позади и правее Новаго вышагивал Морган. Карабин на длинном ремне висел у него на шее. Опанасенко шел очень быстро, круто забирая на запад.
В инфракрасные очки дюны казались черно–белыми, а небо — серым и пустым. Это было похоже на рисунок свинцовым карандашом. Пустыня быстро остывала, и рисунок становился все менее контрастным, словно заволакивался туманной дымкой.