Два месяца назад он вычертил график, отмечая час и минуту, когда он закуривал, и, с восторгом увеличивая интервалы между каждой сигарой, дошел до трех сигар в день. Потом этот график куда-то затерялся.
Неделю назад он придумал новую систему: оставлять сигареты и сигары в регистратуре, в нижнем ящике картотеки, которым никто не пользовался. «Не стану же я, как дурак, лазить туда весь день, перед служащими неловко!» — вполне резонно думал он. Но дня через три он уже машинально вставал из-за стола, шел к ящику, вынимал сигарету и закуривал ее, даже не замечая, что он делает.
В это утро его вдруг осенило, что ящик слишком легко открывается. Запереть его — вот это дело! Он вдохновенно бросился к картотеке и запер в ящик все — сигары, сигареты, даже коробку спичек, а ключ спрятал в свой письменный стол. Но от этих героических подвигов ему так захотелось курить, что он немедленно вынул ключ, суровым и решительным шагом пошел в регистратуру и достал сигару, спичку — «одну-единственную спичку: если потухнет эта чертова сигара — пусть!». Когда сигара и вправду потухла, он вынул из ящика еще одну спичку, но в одиннадцать тридцать к нему пришли на совещание покупатель и домовладелец, и тут, разумеется, пришлось предложить им сигары. Совесть его взбунтовалась: «А ты-то зачем с ними закуриваешь?» — но Бэббит ее оборвал: «Не твое дело! Я занят! Отучусь постепенно!» Конечно, он не отучился, но от одного сознания, что он борется с этой скверной привычкой, его охватывало блаженное и возвышенное чувство. С таким ощущением своего душевного величия он бодрым и необычайно приподнятым тоном заговорил по телефону с Полем Рислингом.
Бэббит любил Поля Рислинга больше всех на свете, кроме себя самого и своей дочери Тинки. Они с Полем учились вместе в университете, жили в одной комнате, но Поль Рислинг, стройный, темноволосый и немногословный, влюбленный в музыку, казался Бэббиту младшим братом, которого нужно баловать и опекать. После окончания университета Поль вошел в дело своего отца; у него была небольшая фабрика и оптовая торговля толем. Бэббит искренне верил — и во всеуслышание заявлял об этом всем добрым друзьям, — что Поль мог бы стать великим скрипачом, художником или писателем.
— Вы бы послушали, какие он мне письма писал из Канады! Просто видишь все, как будто сам там был! Верьте слову — он этим дохлым писакам сто очков вперед даст!
Но разговор по телефону был короткий:
— Южная, три сорок три. Да нет же, нет! Я просил — Южная, три сорок три! Что за чертовщина! Барышня, неужели нельзя правильно соединить — Южная, три сорок три! То есть как это не отвечают? Алло, алло, три сорок три? Можно мистера Рислинга? Мистер Бэббит у телефона… Ты, Поль?
— Я.
— Это Джордж.
— А-а!
— Ну, как ты, старая калоша?
— В общем, ничего. А ты?
— Отлично, Полибус! Какие новости?
— Как будто никаких.
— Где ты пропадаешь?
— Да нигде особенно. А что у тебя, Джорджи?
— Может, позавтракаем вместе после двенадцати?
— Не возражаю. В клубе?
— Ага. Давай встретимся в половине первого.
— Договорились. Ровно в половине. Пока, Джорджи.
Утро Бэббита не было строго размечено по графику. Между диктовкой писем и составлением рекламы вклинивались тысячи назойливых пустяковых дел: то звонили мелкие служащие в несбыточной надежде найти пятикомнатную меблированную квартиру с ванной не дороже шестидесяти долларов в месяц, то надо было инструктировать Мэта Пеннимена — как взыскать деньги с квартирантов, у которых денег не было.
Главными достоинствами Бэббита как посредника по продаже и аренде недвижимости, то есть как слуги общества, призванного подыскивать жилища для людей семейных и торговые помещения для тех, кто их снабжает, — были его добросовестность и усердие. Он был честен в общепринятом смысле, аккуратно вел списки своих клиентов, как продавцов, так и покупателей, обладал большим опытом по части аренды и контрактов и отличной памятью на цены. Плечи у него были достаточно широкие, голос — достаточно громкий, шутки — достаточно крепкие, чтобы дать ему возможность выдвинуться и войти в правящую касту Порядочных Людей. Правда, значение его для человечества несколько умалялось полным и блаженным неведением по части архитектуры (кроме строительства), а также по части доходных домов, садоводства (кроме разбивки газонов, дорожек и посадки шести сортов декоративных кустарников) и полным непониманием самых азбучных истин экономики. Он искренне верил, что единственная цель агентства по продаже недвижимости — дать Джорджу Ф.Бэббиту заработать как можно больше. Конечно, для саморекламы очень полезно было на завтраках в клубе Толкачей и на всяких юбилейных банкетах, куда приглашали всех Порядочных Людей, произносить пышные речи о «Бескорыстном служении Обществу», о «Долге комиссионера оправдывать доверие своих клиентов» и о некоей туманной штуке, именуемой Этикой, о которой известно только то, что, если она у тебя есть, ты — Первоклассный Посредник, а нету — ты пройдоха, плут и проходимец. Благодаря своим Добродетелям ты пользуешься Доверием и можешь обделывать Крупные Дела. Однако это не значит, что надо быть простачком и не содрать за дом вдвое против настоящей цены, если покупатель такой идиот, что не стал торговаться, когда ты запросил лишнее.