— Правильно, — сказал Орвиль Джонс, — нельзя нарушать свободу личности!
— Однако не следует забывать, что для рабочих сухой закон — чистое благодеяние. Не дает им тратить деньги впустую и снижать производительность труда, — заявил Верджил Гэнч.
— Это верно. Но плохо, если закон навязывают насильно, — продолжал Говард Литтлфилд. — Конгресс пошел неправильным путем. Будь на то моя воля, я сделал бы так, чтоб каждый пьющий должен был получать лицензию на выпивку. Тогда мы могли бы ограничивать неустойчивых рабочих, не давать им пить, а вместе с тем мы бы не нарушали права других, то есть свободу личности таких людей, как мы с вами.
Все закивали, с восхищением переглянулись и подтвердили: «Да, конечно, так было бы правильней!»
— Одно меня беспокоит, — вздохнул Эдди Свенсон, — как бы эти люди не стали нюхать кокаин!
Все закивали еще усиленней, заворчали: «Верно, верно, есть и такая опасность!»
Но тут поднял голос Чам Фринк:
— Слушайте, мне вчера дали изумительный рецепт домашнего пива. Берется…
— Погодите, — прервал его Гэнч. — Я скажу свой.
Литтлфилд фыркнул: «Пиво! Ерунда! Лучше всего дать сидру перебродить!» Джонс настаивал: «Нет, у меня рецепт настоящий» Тут вмешался Свенсон: «Слушайте, я вам расскажу такой анекдот!» Но Фринк не сдавался:
— Берется шелуха от гороха, на бушель шелухи — шесть галлонов воды, кипятить эту смесь, пока…
Миссис Бэббит подошла к ним с умоляющей сладкой улыбкой. Фринк поторопился досказать про рецепт пива, и она весело объявила:
— Прошу к столу!
В дружеском споре — кому из мужчин пройти последнему — они наконец перешли из гостиной в столовую, и по дороге Верджил Гэнч всех рассмешил, крикнув громовым голосом:
— Если мне нельзя сидеть рядом с Майрой Бэббит и пожимать ей ручку под столом, я не играю и ухожу домой!
В столовой все немного растерялись, пока миссис Бэббит хлопотала:
— Погодите — ах, мне так хотелось приготовить для каждого карточку с рисунком, но не вышло — погодите, сейчас: мистер Фринк, вы сядьте сюда…
Обед был сервирован в лучшем стиле женских журналов, когда салат подается в выдолбленных яблоках, и все блюда, кроме неизменных жареных цыплят, напоминают что-нибудь другое.
Обычно мужчинам не о чем было разговаривать со своими дамами: флирт — искусство неизвестное на Цветущих Холмах, а царства контор и кухонь меж собой не соприкасаются. Но под воздействием коктейля беседа разгорелась вовсю. У каждого из мужчин накопилось множество важнейших соображений насчет сухого закона, и теперь, заполучив внимательного слушателя в лице соседки, они пустились в рассуждения:
— Нашел место, где можно достать сколько угодно спиртного по восьми за кварту…
— Читали, как один человек заплатил тысячу долларов за десять ящиков «вырви-глаза», а потом оказалось, что там одна вода? Говорят, он стоял на углу, и вдруг к нему подходит какой-то тип…
— Говорят, в Детройт контрабандой пригнали целый пароход этого самого…
— Может попасться всякая ядовитая штука — древесный спирт, да мало ли что…
— Конечно, я принципиально с этим согласен, но я не желаю, чтобы меня учили думать и жить! Ни один американец этого не потерпит…
Но всем показалось, что Орвиль проявил дурной вкус — и никто не улыбнулся его шутке, — когда он ляпнул:
— Главное в сухом законе — не разводить вокруг него столько сырости.
И только после того, как эта тема была исчерпана, разговор стал общим.
Знакомые часто с восторгом говорили о Верджиле Гэнче: «Ну, этому все на свете сходит с рук! Он может отмочить такую штуку при дамах, что небу станет жарко, и все будут только хохотать, а если я скажу что-нибудь хоть чуточку рискованное, с меня голову снимут!»
И сейчас Гэнч привел всех в восторг, крикнув миссис Свенсон — самой молоденькой из дам:
— Луэтта! Я спер из кармана у вашего Эдди ключ от двери, может, мы с вами удерем потихоньку, чтоб никто не видел? Мне нужно, — тут он расплылся в хитрейшей улыбке, — сказать вам что-то очень важное!
Женщины захихикали, и Бэббит тоже почувствовал себя способным на шалости:
— Слушайте, друзья! Хочется мне показать вам одну книжечку, но не решаюсь. Мне ее дал док Паттен.