— Джордж! Как тебе не стыдно! — остановила его миссис Бэббит.
— Да, вот это книжка! С перцем — не то слово! Антропологический доклад насчет — ну, насчет всяких обычаев тихоокеанских дикарей, чего там только нет! Купить ее, конечно, нельзя. Вердж, хочешь, дам почитать?
— Чур, я первый! — потребовал Эдди Свенсон. — Наверно, ядовитая вещь!
— А я вчера слышал отличный анекдот, — объявил Орвиль Джонс. — Идут два шведа с женами…
Он рассказал «отличный» анекдот с еврейским акцентом, слегка продезинфицировав конец. Гэнч тут же его поправил. Но вскоре влияние коктейлей ослабело, искатели истины вернулись к трезвой реальности.
Чам Фринк недавно разъезжал с лекциями по маленьким городам и сейчас со смешком рассказывал:
— До чего приятно вернуться к цивилизации! Навидался я этих провинциальных городишек, хватит с меня! Нет, я ничего не говорю, таких хороших людей, как там, в целом свете поискать, но, понимаете, эти городишки с их главной улицей до того сонные, что… Нет, хорошо вернуться к живым людям!
— Я думаю! — обрадовался и Орвиль Джонс. — Верно, таких хороших людей в целом свете не найдешь, но мамочка моя! О чем они разговаривают! Ей-богу, они только и знают, что говорить о погоде да о новых фордах, провались я на месте!
— Правильно! — подтвердил и Эдди Свенсон. — Они все разговаривают об одном и том же!
— Вот именно! — подхватил Верджил Гэнч. — Повторяют одно и то же без конца!
— Да, удивительное дело! Они совсем лишены способности смотреть на вещи объективно. Просто повторяют одни и те же разговоры про погоду, про форды и так далее, — заметил и Говард Литтлфилд.
— Ну, за это их осуждать нельзя! Нет у них интеллектуальных стимулов, какие получаешь здесь, в большом городе, — сказал Чам Фринк.
— Ей-богу, верно! — поддержал его Бэббит. — Я, конечно, не хочу, чтобы вы, наша ученая братия, стали задаваться, но должен отметить, что каждый старается стать головой выше, когда сидит в компании с таким знаменитым поэтом или с таким докой в экономике, как Говард. А этим провинциальным дурачкам и поговорить не с кем, кроме как друг с другом, не удивительно, что они и разговаривают некультурно, малограмотно, да и думать разучаются!
Орвиль Джонс добавил:
— И потом возьмите другие наши преимущества — кино, например. Эти мужички-серячки думают, что им бог знает как повезло, если у них каждую неделю новая программа! А у нас в городе в любой вечер можно выбирать хоть из дюжины картин!
— Ясно, а сколько пользы получаешь, когда трешься весь день среди дельцов высшей марки, — им пальца в рот не клади! — сказал Эдди Свенсон.
— А вместе с тем, — начал Бэббит, — нечего особенно оправдывать эти захолустные городишки. Люди там сами виноваты, что не проявляют инициативы, — взяли бы и уехали в большой, город, как мы с вами! И скажу вам по секрету, как друзьям, — завидуют они нашему брату, просто ужас! Каждый раз, как я приезжаю в Катобу, я как будто должен просить прощения у своих друзей детства за то, что я более или менее преуспел в жизни, а они — нет. А разговоришься с ними, вот как мы с вами, проявишь какую-то тонкость мысли, то, что называется широкий кругозор, они сразу подумают — это он нарочно выставляется! Возьмите моего сводного брата Мартина, он хозяин того самого универсального магазинчика, которым владел еще мой папаша. Честное слово, готов пари держать, что он даже не знает про такую штуку, как полный парад, — я хочу сказать, фрачный костюм. Если бы он сейчас сюда вошел, он бы подумал, что мы с вами бог знает кто, — не представляю, за кого он принял бы нас! Да, братцы, завидуют они нам, вот что!
— Верно! — согласился Чам Фринк. — Но главное, что меня в них раздражает, это полное отсутствие культуры, недооценка красоты — простите, что я так высокопарно выражаюсь! Я, знаете, люблю прочесть хорошую лекцию, почитать лучшие свои стихи, — не те, что для газет, а те, что для журналов. Пробуешь пронять их чем-нибудь таким, возвышенным, а их ничто не берет, кроме старых анекдотов с предлинной бородой, грубых шуток и всякой такой чепухенции, за которую любого из нас выставили бы в два счета за дверь, посмей он только рассказать…
— В общем, наше счастье, что мы живем среди цивилизованных людей, у которых есть и художественный вкус, и деловой нюх, — подытожил Верджил Гэнч. — Скучновато нам было бы, если б мы застряли на какой-нибудь их Главной улице и стали рассказывать этим старым бобрам про нашу здешнюю жизнь. Но в одном надо им отдать справедливость: каждый, самый маленький, американский город стремится расти, достигнуть современного уровня. И растут, черт их подери, растут! Кто-нибудь начнет крыть такую захолустную дыру, рассказывать, как он заехал туда в тысяча девятисотом году, и ничего там, кроме одной грязной улицы, не было, понимаете, одной на девятьсот жителей, похожих на улиток. А приедешь туда в девятьсот двадцатом году, смотришь — асфальт, чудная гостиница, первоклассный магазин дамского готового платья — просто красота! Нельзя смотреть только на то, какие они сейчас, эти городишки, надо разобраться, чем они хотят стать, а у них у всех есть свой идеал, оттого они и станут когда-нибудь отличнейшими городами. А идеал у них — стать такими, как наш Зенит, вот что!