– А что это такое значит: Ч. Э. С. 3. Ш.? – спросил кто-то в темноте.
– Чрезвычайная экспедиция по спасению земного шара это значит. И вот они пошли…
– А как же они смогли спасти? Путаешь ты чего-то! – послышался голос Вити Минаева. – Все равно, раз столкновение с Землей, так уж крышка…
– Ничего я не путаю!.. Ты слушай. Они знали, что наши не дадут миру погибнуть. Они знали, что уже изобретен будто одним ученым в СССР такой снаряд межпланетный, небывало страшной силы, и вот, если пустить много таких очень могучих снарядов в то самое небесное тело заранее, то его можно сбить с пути, в сторону отклонить. Или совсем взорвать на части… И вот они пошли, потому что никто, кроме них, не знал, что грозит всей Земле. А это самое тело все падало и падало ближе…
Игорь замолчал. Все посмотрели на небо. Словно кровью налитый, пристально глядел на нас с темного небосклона маленький, злой, неморгающий зрачок Марса.
– Ну, а что дальше было? Рассказывай, рассказывай, – поторопила Галя, подсаживаясь ближе ко мне.
– А дальше не знаю. Я в журнале читал. Там написано: «Продолжение следует». А я больше номеров не достал.
– Эх, ты, начал интересно так, а потом… Нечего тогда рассказывать! – возмутились ребята.
– Интересно узнать, что дальше было.
– А давайте сами придумывать, что было дальше, – предложила я.
– Дальше, в общем, они, конечно, спасли всех, – глубокомысленно заметил Дёма.
– А может быть, наоборот, – мрачно проговорил Витя, – они опоздали. Тело уж подошло так близко к Земле, что своим ядовитым серным воздухом отравило всех. И они попали в мертвый мир.
– Ух, страшно! – взвизгнула в темноте Люда, прижимаясь ко мне.
– Да, – сказал довольный Витя. – Весь мир заснул, а они только остались. Их было семь человек.
– Кто это тебе сказал, что семь? – возмутился Игорь. – Их было трое всего.
– Ну, не их семь, так нас тут семеро, – зловеще изрек Витя.
– Ну тебя, Витька! Всегда ты такое придумаешь, что слушать противно! – возмутились ребята.
Но все замолчали, полные неясных опасений. Невольно и я себе представила, как мы всемером пробираемся по темной, молчаливой, пустой Москве. И ни в одном окне ни огонька, и нигде ни живой души. А мы бредем всемером… Последние на Земле. Шесть пионеров и я – их вожатая…
– Фу ты, ерунда какая! – рассердилась я сама на себя и встряхнула головой.
В эту минуту мне послышался какой-то странный звук на водохранилище. Я прислушалась. Да! Где-то стучал мотор. Очевидно, по водохранилищу шел катер. Как я обрадовалась этому звуку! Значит, где-то в мире еще есть живая душа.
– Ребята! Скорей! Быстро! Зажигай костер, давай устроим из веток факелы!
Мы быстро навалили сухой валежник, поднесли спичку – костер сразу занялся. Взметнулось высокое пламя, а мы, взяв ветви, зажгли их концы и стали махать этими самодельными факелами.
Звук мотора приближался.
– Сюда, сюда! – кричали ребята, размахивая огнем. – Снимите нас отсюда, мы тут застряли!
Трескучая скороговорка мотора слышалась уже совсем рядом, но через огнистый ореол вокруг факелов трудно было разглядеть приближавшийся катер. Оттуда, из темноты, слышался чей-то очень знакомый голос:
– Кончай огни жечь! Обалдели вы, что ли?! Гаси костер!
– Кто это, кто это? – заговорили ребята.
Из темноты показался освещенный нашими факелами катер. Красным светом загорелись поручни, наши огни отразились в стеклах. Блеснули буквы: «Фламмарион»…
– Говорено, кажется, вам по-русски: тушить огонь! – закричал кто-то с катера, и теперь я узнала голос: это кричал Костя Чиликин, который когда-то ходил мотористом на яхте «Фламмарион» у Расщепея.
– Котька, это ты? – закричала я. – Котька?..
Кто-то прыгнул в темноте с катера прямо в воду; расплюхивая ее, кинулся к берегу, оттолкнул меня, вырвал у ребят зажженные ветви, бросил их на берег и стал ожесточенно затаптывать.