Результатом переговоров был так называемый Московский договор от 3 июня (22 мая) 1896 г. об оборонительном союзе против Японии. В случае её нападения на Китай, на Корею или на восточноазиатские владения России каждая из договаривающихся сторон должна была прийти другой на помощь своими вооружёнными силами. Для облегчения подвоза войск при выполнении этого договора Китай разрешал России постройку железной дороги через Манчжурию на Владивосток, выдав на это концессию Русско-Китайскому банку. Витте добивался также в ответвления дороги на юг, к Ляодуну; однако, несмотря на взятки, этой концессии он не получил. Ли было обещано 3 миллиона рублей, но из них 2 миллиона ухитрились несколько задержать. В дальнейшем смерть престарелого китайского сановника помогла русскому правительству сэкономить эти деньги.
Концессионный договор между китайским правительством и Русско-Китайским банком был подписан 8 сентября 1896 г. Для сооружения и экоплоатации дороги банк учреждал общество Китайской Восточной железной дороги, фактически работавшее на средства русской казны; концессионный контракт предоставлял Обществу право самостоятельно устанавливать железнодорожные тарифы. В числе многих других привилегий, с созванных для Общества КВЖД, особое значение получила следующая: Обществу предоставлялось право безусловного и исключительного управления своими землями, т. е. всей полосой отчуждения. Условия концессионного договора превращали эту полосу отчуждения в нечто вроде большого, вытянутого русского сеттльмента. На основе условий концессионного договора Общество КВЖД завело даже свою собственную вооружённую полицию.
Армянский вопрос. В то самое время, когда русская дипломатия одерживала победы на Дальнем Востоке, в Турции и на Балканах снова становилось неспокойно. В середине 90-х годов в Турции разразился очередной внутренний кризис. На революционное движение армян султан Абдул-Гамид ответил организацией резни в ряде местностей Малой Азии, а затем и в самой столице своей империи. Английское правительство воспользовалось этими событиями для вмешательства в дела Турции. Формальное основание для этого шага оно усматривало в статье 61 Берлинского трактата 1878 г. Она гласила:
«Блистательная Порта обязуется осуществить без дальнейшего промедления улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями, в областях, населённых армянами, и обеспечить их безопасность от черкесов и курдов. Она будет периодически сообщать о мерах, принятых ею для этой цели, державам, которые будут наблюдать за их осуществлением».
Действительной причиной антитурецкого курса английской политики было падение британского влияния в Турции. Вследствие захвата Египта англо-турецкие отношения осложнялись. Султан чем дальше, тем больше склонялся к сближению с Россией. После русско-турецкой войны царское правительство не помышляло о захвате Константинополя и проливов; оно предпочитало поддерживать султана в качестве «стража» у ворот из Средиземного моря в Чёрное.
Английское правительство рассчитывало своим вмешательством в пользу армян запугать султана, дабы заставить его примириться с оккупацией Египта и сменить царскую дружбу на британскую. Таким образом оно надеялось снова подчинить Турцию английскому влиянию, как то было при Пальмерстоне и при Дизраэли.
Была у Англии и другая цель. Морской путь в Индию обеспечивался британским господством в Египте и на Кипре, равно как и недопущением русского контроля над проливами. Но имеются и сухопутные подступы к Индии. Помимо Афганистана таковыми являются Персия, Аравия и Азиатская Турция, составляющие как бы мост из Европы в Индию. Внимание британской дипломатии было приковано ко всему этому поясу земель, обрамляющих Индийский океан и особенно Персидский залив. Проект железной дороги Кейптаун — Каир нашёл своё продолжение в проекте Каир — Калькутта. Так постепенно набрасывались контуры грандиозной азиатско-африканской империи с Индийским океаном посередине.
Действительную основу проармянских симпатий английской дипломатии вскрывают два донесения турецкого посла в Лондоне, которые султанские чиновники продали русскому послу. «Если оттоманское правительство хочет действовать сообразно своим интересам, финансовым и иным, — говорил лорд Солсбери турецкому дипломату, — оно должно изменить нынешнюю политику. Поднимая вопрос о Египте, Порта причинит себе лишь беспокойство, ничего не выгадывая». В другой раз Солсбери ясно намекал на финансовую помощь со стороны британского правительства в случае, если султан примет английскую ориентацию. Весьма правильно определял английскую политику в турецком вопросе граф Гатцфельд, германский посол в Лондоне. «Или удастся план, — писал он, — сохранить в живых турецкое государство путём проведения действительных реформ и этим вырвать его из-под исключительного влияния России, или план этот не удастся, и дело дойдёт до краха и раздела Турции». В 1895 г. Солсбери излагал Вильгельму II план такого раздела. Выяснилось, что помимо окончательного утверждения в Египте английское правительство при разделе Турции имело виды на Месопотамию, Аравию и Крит.
В августе 1896 г., после покушения армянских националистов на захват Оттоманского банка и последующей резни в Константинополе, положение Турции стало критическим. На помощь дипломатам к Дарданеллам была направлена сильная английская эскадра. В Петербурге опасались появления британского флота в проливах. Русское правительство известило Лондон, что в этом случае Черноморский флот немедленно войдёт в Босфор. Было решено ни в коем случае не допускать утверждения Англии в проливах. «Вся торговля южной России, — писал Лобанов-Ростовский, — не имея другого выхода, кроме проливов, окажется тогда отданной на произвол Англии».
Солсбери ещё в 1895 г. был готов отдать приказ флоту войти в проливы. Но первый лорд адмиралтейства Гошен возразил, что, войдя туда, флот окажется запертым, как в мышеловке, между французской и русской эскадрами. Солсбери ворчливо ответил Гошену, что если его корабли сделаны из стекла, то, понятно, придётся несколько изменить политику.
Заручившись содействием Германии и Франции, царская дипломатия дала отпор замыслам Англии на Ближнем Востоке. Таким образом, она спасла султана и спасла Турцию от раздела; себе же самой она развязала руки на Дальнем Востоке.
Германская дипломатия действовала на Ближнем Востоке так же, как и на Дальнем: она стремилась обострить англо-русские противоречия. С одной стороны, Германия оказывала русскому правительству поддержку в его борьбе против англичан, с другой — та же германская дипломатия натравливала Англию на Россию. Она подстрекала Лондон послать в проливы британский флот, заявляя, что это было бы самым верным средством воздействия на султана. Таким образом, германское правительство всячески стремилось спровоцировать англо-русский конфликт. Разумеется, двойная игра германской дипломатии не оставалась тайной для руководителей английской внешней политики. Англо-германские отношения продолжали сохранять напряжённый характер.
Набег Джемсона и телеграмма Вильгельма II Крюгеру. Резкое обострение англо-германских отношений обозначилось на почве борьбы за раздел Южной Африки.
В 1886 г. в Трансваале были обнаружены богатейшие в мире золотые россыпи. Английские капиталисты поспешили завладеть этими богатствами. Над большей частью приисков приобрела контроль финансовая группа Сесиля Родса. Вскоре у Родса и руководимой им золотопромышленной компании «Консолидэтед Гольдфильдс» возникли острые конфликты с правительством Трансвааля и его президентом Крюгером.
Могущество южноафриканской клики английских капиталистов было очень велико. Роде не только контролировал всю алмазную и большую часть золотой промышленности Южной Африки; он был и председателем Южноафриканской привилегированной компании, которой британское правительство в 1889 г. передало как эксплоатацию, так и управление громадной территорией, простирающейся от северной границы Бечуанленда и Трансвааля до пределов Бельгийского Конго и озёр Танганайка и Ньясса. В 1890 г. Роде, кроме того, стал премьером Капской колонии. Он был связан с Ротшильдами и с другими столпами лондонской финансовой олигархии и имел своего человека в английском правительстве в лице Джозефа Чемберлена.