Действительно, в тылу положение обострялось. В столице Австро-Венгрии вспыхнули продовольственные беспорядки. Вена стала умолять Берлин о помощи. В Германии разрастались забастовки. Росло недовольство войной и в армии. Германское командование настойчиво требовало скорее кончать мирные переговоры в Брест-Литовске. Наконец, 18 (5) января, на заседании политической комиссии, победители предъявили свои условия. Вынув карту, генерал Гофман заявил:
«Я оставляю карту на столе и прошу гг. присутствующих с ней ознакомиться».
Генерал даже не счёл нужным объяснить, что представляет собой та линия, которая намечена была на его карте. На требование объяснений генерал отрезал: «Начерченная линия продиктована военными соображениями; она обеспечит народам, живущим по ту сторону линии, спокойное государственное строительство и осуществление права на самоопределение».
Линия Гофмана отрезала от владений бывшей Российской империи территорию размером свыше 150 тысяч квадратных километров. Германия и Австро-Венгрия занимали Польшу, Литву, некоторую часть Белоруссии и Украины, кроме того, часть Эстонии и Латвии. В руках у немцев оставались также Моонзундские острова и Рижский залив. Это передавало им контроль над морскими путями к Финскому и Ботническому заливам и позволяло развить наступательные операции в глубь Финского залива, против Петрограда. В руки немцев переходили порты Балтийского моря, через которые шло 27 % всего морского вывоза из России. Через эти же порты шло 20 % русского импорта.
Линия Гофмана почти не имела естественных рубежей. Мало того, на берегу Западной Двины у Риги оставался плацдарм для наступательных операций Германии, угрожающих правому флангу русской оборонительной линии. Двинская крепость оказывалась непосредственно в зоне огня. Установленная граница была крайне невыгодна для России в стратегическом отношении. Она грозила оккупацией всей Латвии и Эстонии, угрожала Петрограду и в известной мере Москве. В случае войны с Германией эта граница обрекала Россию на потерю территорий в самом начале войны.
Советская делегация потребовала нового перерыва мирной конференции на 10 дней.
Ультиматум. Германия и Австро-Венгрия использовали перерыв для завершения переговоров с Украиной. Украинская Центральная рада к этому времени уже перестала существовать. Территория её свелась только к той комнате, которую она занимала в Брест-Литовске. Представителям Украинской Центральной рады после перерыва еле-еле удалось вернуться на конференцию. Как выяснилось позже, дипломаты Рады пробрались в Брест-Литовск обманным путём: они заявили красногвардейцам, что составляют часть советской делегации. Председатель делегации Голубович так и не попал в Брест. К 30 (17) января, когда вновь открылась конференция, в Брест прибыли представители победившей советской власти на Украине. Они и выступили со своей декларацией. В ответ Чернин заявил, что 12 января на пленарном заседании Германия и Австро-Венгрия признали делегацию Украинской Центральной рады самостоятельной и правомочной представить Украинскую Народную Республику. «В настоящее время, — говорил Чернин, — мы вынуждены признать Украинскую Народную Республику как свободное суверенное государство, вполне правомочное вступать в международные сношения».
Всё же изгнание Центральной рады восставшими рабочими и крестьянами поставило Германию в затруднительное положение: не стало правительства, с которым велись переговоры. Дипломатическая постройка, с такими ухищрениями возведённая Кюльманом и Черниным, рушилась. На этот раз уже немцам пришлось добиваться перерыва в заседаниях мирной конференции. 3 февраля (21 января) Кюльман и Чернин выехали в Берлин.
Туда же прибыл и Людендорф. На совместном совещании дипломатов и союзного верховного командования подвергнут был обсуждению вопрос, подписывать ли мир с несуществующим правительством Украины. Помимо того, что приходилось заключать союз с мёртвыми душами, Чернин опасался, что последствием подписания мира явится враждебное отношение к Австро-Венгрии со стороны Польши. Но продовольственное положение Австро-Венгрии было крайне тяжёлым: она не могла обойтись без украинского хлеба. Представитель австро-венгерского командования со своей стороны определённо заявил, что Австро-Венгрия и её армия обречены на голод. Решено было договор с Украиной подписать. Людендорф потребовал от Кюльмана, чтобы в течение 24 часов после подписания мирного договора с Украиной им был предъявлен ультиматум советской делегации. Кюльман дал такое обещание. На том же совещании обменялись мнениями об условиях мира с Румынией. Людендорф требовал против неё решительных мер.