Том 2. Докука и балагурье

…а след — не то козий, не то медвежий… — Намек на главные святочные маски Козу и Медведя.

…опекиши лепешечками… — здесь скрытая тавтология: опекиш — лепешка.

…долбя ~ огородные тыквы… — В «Повести о тютюне» этот мотив связан не с блудом, а с возникновением табака. Демон Галаф рассказывает старцу, что, желая сотворить себе самим благоухание, он и другие демоны собрались на горе Кармиле, «положили тыкву, и все нап…ли в нее, и сказали, что имеющее из нее выйти будет нам благоуханием. Мы размололи одну из тыкв и сделали это семя — тютюн, и он будет нам благоуханием» (С. 87).

…грибом пухлым… — В народном сознании гриб ассоциируется с фаллосом; именно это значение и подразумевает здесь Ремизов.

Петров день — праздник первоверховных апостолов Петра и Павла, отмечается 29 июня ст. ст.

Саврасий ~ говорил ~ через великую свою трость ~ шепотом в самое ухо… — Цитата из «Повести о тютюне». Старец рассказывает, что демон Галаф «с великой тяготой ответил мне так, что посредством длинной трости и сквозь нее прошептал мне на ухо» (С. 87) Предложенная Ремизовым мотивировка такого способа общения в тексте-источнике отсутствует.

…ходили стаями… — Возможно, это автобиографическая деталь: в «Кукхе» Ремизов приписывает обыкновение ходить в гости «стаей», т. е. большой компанией, Л. И. Шестову (см. С. 25).

…нападала ~ икота… — В народной традиции икота считается нечистым духом, насылаемым чародеями по ветру; бес вселяется в человека и мучает его. Далее Ремизов цитирует один из заговоров на икоту.

Канон — ряд песнопений, расположенных по особому правилу.

…до самых лук морских — т. е. до морских заливов.

Успеньев день — праздник Успения Пресвятыя Богородицы, отмечается 15 августа ст. ст.

Пелены — платы с нашитым на них крестом для покрытия престола и жертвенника в храме.

…вострил свое око недремное — Недреманное или Всевидящее око, изображаемое в лучах вписанным в треугольник, символизирует промысел Божий, всеведение.

Присноблаженство — здесь: истинное блаженство.

Прелесть — здесь: совращение от дьявола.

…при начале Херувимской Саврасий скрывался — Эта деталь заимствована Ремизовым из второй буковинской легенды о табаке. На то, что один из монахов, всегда присутствовавший па божественной службе, «скрывался из церкви всякий раз при начале Херувимской», обратил здесь внимание сам настоятель монастыря св. Василий (С. 88–89) В этой легенде именно он совершает и другие действия: запечатлевает выходы крестом, приказывает бросить в овраг деготь и камень. Херувимская — церковная песнь, начинающаяся словами: «Иже херувимы».

…запечатлев крестным знамением все входы и выходы… — Почти точная цитата из второй буковинской легенды о табаке. Ср.: св. Василий «запечатлел знамением креста все входы и выходы церкви» (С. 89).

…всепетым гласом своим… —т. е. всеми и всюду воспеваемым.

…увидев выходы, запечатленные крестом ~ а на куполе тоже крест — Ремизов вновь цитирует здесь вторую буковинскую легенду о табаке. Ср.: «Дьявол, не подозревавший, что ему уготовано, пожелал выйти, когда началась Херувимская, но, увидев выход запечатленный крестом, быстро вернулся к окнам; когда и там оказались кресты, он поспешил на верх купола, но <…> и купол был запечатлен крестом» (С. 89).

…мякинным своим брюхом… — Здесь подразумевается менее употребимое значение слова «мякина» — плевелы.

И пролилось нечто дегтем… — Ср. во второй буковинской легенде о табаке: «Дьявол <…> не будучи в состоянии выйти <…> вдруг пролился среди церкви, обратившись в деготь» (С. 89). Напомним, что в первой буковинской легенде старший демон обращается в селитру и порох.

Уды — здесь подразумевается пенис (от уд — любая часть тела в отдельности, член).

…велел игумен — взять деготь и камень ~ и бросить в глубокий овраг — Точная цитата из второй буковинской легенды о табаке (С. 89), за одним исключением: вместо игумена здесь, естественно, фигурирует св Василий, впрочем, тоже игумен монастыря в этой легенде.

родинку у ствола расширения — Деталь восходит к «эрмитажной редкости» — копии пениса кн. Потемкина-Таврического, демонстрировавшейся в доме художника К. А. Сомова на специальном «сеансе», куда был приглашен и Ремизов. По его собственным словам, именно этот раритет послужил стимулом к написанию Гоносиевой повести и стал ее главным героем. Подробнее об «эрмитажной статуэтке» см. в преамбуле к наст, циклу.