— Кукушечка боровая, чего в бору не сидела?
— Воли нету, воды нету.
— Где же воля?
— Пошла воля по лугам.
— Где вода?
— Пошла вода по болотам.
— Лети, кукушечка, лети боровая, в лугах птички поют, соловей свищет.
Сели девочки на примятую траву, поели лепешек, целовались, покумились друг с дружкой и в венках тронулись к речке.
Там разделись и с берега вошли в воду. По воде пустили венки.
Плыли венки, куковала кукушка.
— Кукушка, кукушка, сколько годов мне осталось жить?
Ушли обнявшись девочки с речки, закатилось солнце. Вышла из бора старая старуха Ворогуша, пошла с костылем по полю.
Преклонялось поле, доцветал хлеб.
Перехожая звездочка перешла к горе-круче, заблистала синим васильком.
Плыли венки, куковала кукушка.
— Кукушка, кукушка, сколько годов мне осталось жить?
Красная жар-жаром заря не гасла.
В высокой траве в петушках всю ночь до первых петухов стрекотал кузнец-чирюкан.
(обратно)У Лисы бал*
1906 г.
(обратно) (обратно)Лето красное#
Калечина-Малечина*
Сергею Городецкому
Курица со двора — Калечина в ворота. Заберется Малечина в гибкий плетень, тоненько комариком песню заведет, ждет: «Не покличет ли кто Калечину погадать о вечере?» У Калечины одна — деревянная нога, У Малечины одна — деревянная рука, У Калечины-Малечины один глаз — маленький, да удаленький. — Калечина-Малечина, сколько часов до вечера? Скок Калечина-Малечина с плетня, подберется вся — прыг-прыг-прыг… 1,2,3,4,5,6,7! Да юрк в плетень. Пригорюнится, тоненько комариком песенку ведет, ждет: «Не покличет ли кто Калечину погадать о вечере?» У Калечины семь братов — У Малечины семь ветров, а восьмой неродной — вихорь битной — миленький, да постыленький Калечина-Малечина, сколько часов до вечера? Вечером врывается, крутит вихрь в лесу, Вечером Калечине весело в виру. Ночка по небу лучинки зажжет, Темная, темную нитку прядет… Курица в ворота Калечина со двора. (обратно)Черный петух*
От недели до недели подоспело лето.
Последняя отлетная птичка прилетела до витого гнездышка. Зацвели белые и алые маки. Голубые цветочки шелкового льна морем разлились по полю. Белая греча запорошила прямым снегом без конца все пути. Встали по тыну, как козыри, золотые подсолнухи. Сухим золотом-стрелками затеплилась липа, а серебряные овсы и алатырное жито раскинулись и вдаль и вширь; неоглядные, обошли они леса да овраги, заняли округ небесную синь и потонули в жужжанье и сыти дожатвенной жажды.
С цветка на цветок, с травки на травку день до вечера перелетает пчелка, несет праздники.
И не упасть первой росе, а уж щелкает, звонко хлопает в воздухе кнут, звякают коровьи колокольчики — гонят стада.
А за стадом высоко, как дым, подымается пыль вдоль по улице.
И они чахлые и заморенные — Коровья смерть да Веснянка-Подосенница с сорока сестрами пробегают по селу, старухой в белом саване, кличут на голос.
Много они натворили бед — съешь их волк! — то под тыном прикинется — Подтынница, то на дворе пристягнет — Навозница, то соскочит с веретена да заскочит в пряху — Веретенница, то выскочит с болотной кочки Болотница: им бы портить скотину, вынимать румянец из белого лица, вкладывать стрелы в спину, крючить на руках пальцы, трясьмя трясти тело.