Чего же вы хотите?
Чтоб вы простили мне.
Нет. Никогда!
Простите!
Я не могу простить.
Вы не простите?
Нет.
Ужели?
Никогда.
Погасни, жалкий свет!
О, что вы сделали?
Окончил все мученья.
Вы проклинаете меня, мне нет прощенья.
А я!.. С любовью я благословляю вас.
Вот только и всего... Конец... Огонь погас.
Дон Цезарь, боже мой, что в этой склянке было?
Скажи, о цезарь мой! Я все тебе простила,
И я люблю тебя.
Мне имя — Рюи Блаз.
Да, Рюи Блаз, да, да... Но заклинаю вас —
Ведь это был не яд, скажите?
Яд. Смертельный.
Но в сердце радости я полон беспредельной.
О, допусти, господь, во благости твоей,
Чтобы монархиню благословил лакей!
Ты сердцу бедному дарила утоленье:
При жизни — свет любви, в час смерти — сожаленье.
Он отравился! Яд! Ах! Здесь вина моя.
А я люблю его! Когда б простила я?
Я б так же поступил.
Жить было невозможно...
Все будет тайною: ты выйдешь осторожно.
Прости и помни лишь, что умер я любя...
Прости!
О Рюи Блаз!
Благодарю тебя!
ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ СПРАВКА
ДРАМАТУРГИЯ ГЮГО
Драматургия В. Гюго — один из важнейших этапов в истории не только французской, но и мировой драматургии. Она знаменует собой окончательное оформление принципов романтической драмы. Обращение Гюго к драматургии связано с демократическим предреволюционным подъемом Франции конца 20-х гг. и переходом Гюго на позиции прогрессивного романтизма. Предисловию к первой драме Гюго, «Кромвель» (1827), было суждено сыграть роль манифеста прогрессивных французских романтиков. Здесь Гюго наносит основной удар классицизму, позиции которого в области драмы были тогда еще очень прочными.
Обосновывая принципы романтической драмы, Гюго в предисловии к «Кромвелю» говорит о трех эпохах в истории человечества — первобытной, античной и новой, — каждой из которых соответствует определенный литературный жанр: первобытной — лирика (Библия — «Ветхий Завет»), античной — эпос («Илиада» и «Одиссея»), новой — драма (Шекспир). При всей субъективности этой историко-литературной концепции она имела то значение, что Гюго пытался показать развитие жанров исторически. Особенно интересна для уяснения творческого метода Гюго как в области драматургии, так и в целом характеристика третьей, новой эпохи, которую он начинает со средневековья и распространения христианства. Христианство, по словам Гюго, обратило мысль человека на двойственность его природы, содержащей в себе одновременно зверя и бога. Задача поэзии новой эпохи заключается в том, чтобы отразить двойственность человека, показать, как в нем борются два начала — зверь и бог, зло и добро. Наиболее яркое представление об этой борьбе может дать драматический вид искусства, достигающий в новую эпоху высшего расцвета в Шекспире. Характер поэзии новой эпохи — истина: новая поэзия должна отражать правду жизни («Лирика воспевает вечность, эпопея прославляет историю, драма рисует жизнь. Характер первобытной поэзии — наивность, античной — простота, новой — истина»). Все, что есть в жизни и в природе, может быть и в искусстве. Искусство ничем не должно себя ограничивать, по самому своему существу оно должно стремиться к правде. Однако понимание правды искусства у Гюго чрезвычайно своеобразно (драма — зеркало жизни, но зеркало сосредоточивающее, которое «собирало бы, сгущало бы световые лучи, из отблеска делало свет, из света — пламя»). Художник выявляет крайности, исключительное, ибо только через исключительное мы можем познать сущность добра и зла, бога и зверя, заключенных в человеке. Поэтому Гюго выступает против канонов классицизма, запрещавших соединять в одном произведении трагическое с комическим, прекрасное с безобразным, возвышенное с низменным. Контраст и гротеск становятся первым из эстетических требований Гюго.