Нет, никогда.
Смотри же!
Ходила в церковь я.
Ее и там найдут;
Начнут преследовать; быть может, украдут
Дочь бедного шута. Бесчестье будет явным —
И только смех за ним...
Прошу тебя о главном —
Будь дома как в тюрьме. О, если б знала ты,
Как страшен наш Париж для женской чистоты,
Как здесь развратники шныряют, как опасны
Здесь люди знатные!
О боже, силой властной
Убереги ее, спаси ребенка ты
От бурь и непогод, что мнут твои цветы.
Храни и сон ее от помышлений грязных,
Пускай бедняк отец является в свой праздник
Лелеять тайное сокровище свое,
Любуясь розою и свежестью ее!
Не стану я просить у вас прогулок дальних.
О чем вы плачете?
Тут нету слез печальных, —
Я слишком хохотал в ту ночь.
Часы бегут.
Пора опомниться и снова лезть в хомут.
Прощай же!
Поскорей вернитесь!
Видишь, детка.
На службе сам себе принадлежу я редко. —
Эй, где вы, тетушка?
Что, сударь?
Ведь никто
Здесь не видал меня?
Все было заперто,
И так пустынно здесь.
Прощай же, дорогая!
И дверь на улицу закрыть я предлагаю.
Я знаю — в Сен-Жермен, от всех уединен,
Укромный домик есть. Нам подошел бы он.
Мне этот нравится. Я вижу угол сада
С балкона.
На балкон вам выходить не надо!
Шаги на улице?
По вечерам нельзя
Мне воздухом дышать?
Нет, нет! Везде глаза!
И лампу на окно не ставьте. Все опасно.
Да никакой сюда не сунется несчастный!
Держать нас взаперти и окружить стеной!
Но что же нам грозит?
Не мне — тебе одной.
Прощай же, доченька!
Как! Трибуле!
Тем лучше!
Есть дочь у Трибуле! Чертовски странный случай!
Когда ты в церковь шла, никто за вами в ночь
Не следовал сюда?
Ах, что вы!
Во всю мочь
Кричите в случае тревоги.