Мелкий дождик так и чешет,
Так и лупит, так и льет!
По грязному перрону
Шагает тусклый штык…
К товарному вагону
Подъехал грузовик:
Нас пять, у всех лопаты,
Льет дождик… Мгла и мразь.
Понурые солдаты
Слезают молча в грязь.
Рванули дверь вагона
С присловием родным…
Картофельное лоно
Торчит горбом крутым.
Скребем, пыхтим и роем,
Горланит паровик.
Картошка тусклым роем
Влетает в грузовик.
Бросаем взлет за взлетом,
В ногах пищит гнилье,
Дымит солдатским потом
Промокшее белье…
«Шабаш! К собакам! Буде!»
Закрыв рогожей лбы,
Сгрудились в кучу люди,
Как темные гробы.
Друг друга молча греем,
Трясется грузовик,
А капли липким клеем
Ползут за воротник.
Мелкий дождик так и чешет,
Так и лупит, так и льет…
Отступление*
Штабы поднялись. Оборвалась торговля и труд.
Весь день по шоссе громыхают обозы.
Тяжелые пушки, как дальние грозы,
За лесом ревут.
Кругом горизонта пылают костры:
Сжигают снопы золотистого жита,—
Полнеба клубами закрыто…
Вдоль улицы нищего скарба бугры.
Снимаются люди — бездомные птицы-скитальцы,
Фургоны набиты детьми, лошаденки дрожат…
Вдали по жнивью, обмотав раздробленные пальцы,
Угрюмо куда-то шагает солдат.
Возы и двуколки, и кухни, и девушка с клеткой в телеге,
Поток бесконечных колес,
Тревожная мысль о ночлеге,
И в каждых глазах торопливо-пытливый вопрос.
Встал месяц — оранжевый щит,
Промчались казаки. Грохочут обозы,—
Все глуше и глуше невидимых пушек угрозы…
Все громче бездомное сердце стучит.
Ревизия*
Генерал сидит, как Будда.
Вьется пыль…
Словно ржавая посуда,
Дребезжит автомобиль.
Морды встречных лошадей
Столбенеют от испуга,—
Брички лезут друг на друга,
А шофер молчит, злодей…
«Что ж ты, так тебя и так,
Не даешь сигнала, леший?!»
Генерал разжал кулак
И, смутясь, провел по плеши:
«Не выходит… Дуролом!
Ты б, того-с, потише, Павел».
Тот склонился над рулем
И помчался, словно дьявол.
Генерал сидит, как Будда,
Сбоку врач, как Ганнибал,
А мотор, стальная груда,
Ржет, как пьяный Буцефал.
Быстро в госпиталь вошли:
Сбоку шашки, снизу шпоры.
Два служителя вдали
Дуют вскачь по коридору…
Канцелярия, как гроб:
Омертвел письмоводитель,
Перед ним, понурив лоб,
Умирающий смотритель.
«Что ж вы, а? Где главный врач?»
— «Он, Ва-ва-шество, в отлучке…»
Генерал вскочил, как мяч,—
С полчаса тянулась взбучка!
«Где талоны на дрова?
Где фуражный лист ваш? Черти…
Не подсчитан?! Черта-с два!
Эскулап, вы их проверьте!»
Генерал ушел по делу.
Врач остался с фуражом —
Липкий пот пополз по телу
И к ногам скользнул ужом:
Из соломы ль вычесть сено,
Иль с овсом сложить ячмень?
Сколько ест кобыла в день?
Сколько влезет, — несомненно…
Но раскрыть свое профанство,—
Окончательный провал.
Врач геройски подсчитал
И сказал, зевнув в пространство:
«Все в порядке-с. Вот ваш лист.
Экономите на сене…
Впрочем, я специалист
По врачебной гигиене…»
Генерал под шорох шин
Жмет врача тяжелым задом.
Справа рядом
Краснокрестный важный чин.
Между ними, как в гнезде,
Врач сидит с довольной миной.
Вон у ржи по борозде
Важно ходит аист чинный…
Ветер ластится в лицо,
Тело робко молодеет,
Свежий лес, раскрыв кольцо,
За шоссе, кружась, темнеет…
Сердце сильного мотора
Бьется скоро-скоро-скоро,
За спиной
Промелькнула старушонка,
Васильки спешат вдогонку,
Желтый хлеб бежит волной…
Генералу генерал
Молча всунул в рот леденчик,—
И врачу конфету дал,
Улыбаясь, как младенчик…
Вьется пыль,
Дребезжит автомобиль.
Генерал опять, как Будда…
А за лесом вновь разгул:
Эхо пушечного гуда
И протяжный, нудный гул.