— Да… В чём дело? Ах, это ты! — Он наконец заметил дочь. — Ах, это ты, Елена! Видишь ли…
Профессор Грант виновато надел очки, почесал себе переносицу и растерянно покашлял.
— Видишь ли, Елена… Мои вычисления оказались совершенно правильными. Человечество обречено, но…
Проблеск лёгкой надежды пробежал по лицу Елены.
— Но? — воскликнула она. — Что «но»?.. Ради бога…
— Но дело в том, что я сделал новое поразительное открытие. Садись сюда, я сейчас тебе всё объясню.
Елена прошла через Северный полюс и села на Францию, поставив ноги на Атлантический океан.
— Да, — сказала она, обхватив колени маленькими смуглыми руками.
Профессор Грант стал на колени, уронив при этом очки в Сахару, и торжественно потряс над головой красным карандашом.
— Мы спасены! Слушай меня внимательно.
И профессор Грант объяснил своей дочери всё.
Он ползал по Северному и по Южному полушариям, деловито размахивая карандашом, сыпал цифрами и формулами, ронял и вновь поднимал очки, задыхаясь от нетерпения и восторга.
Наконец, он сказал самое главное:
— Перерождение земной коры начнётся у Южного полюса и захватит Южную Америку и Австралию. Эти материки опустятся в океан. Гм… Отлично. Я их зачёркиваю. Дальше. Я зачёркиваю Азию, Европу, Северную Америку и Африку. Попутно мы зачеркнули острова и архипелаги. Гм… Что же мы видим?..
Елена приложила платок к глазам.
— Кажется, больше мы уже ничего не видим, — пробормотала она.
Профессор Грант сидел на корточках среди обречённой планеты и победно помахивал карандашом, как указкой во время сенсационного доклада в большой аудитории Нью-Линкольнского географического общества.
— Итак, милостивые государи, — продолжал профессор Грант, всё более и более воодушевляясь, — вулканическая волна, пройдя по обоим полушариям, совершила коренные изменения в поверхности земной коры. Все старые материки ушли под воду, и начинают возникать новые материки. Но, господа! Я сказал, что под воду ушли все материки, архипелаги и острова. Это не совсем точно. Одна точка земного шара, а именно — точка на пересечении одиннадцати градусов восьми секунд восточной долготы и тридцати трёх градусов семи минут южной широты останется вне сферы влияния геологических изменений. Таков результат анализа самых точных сейсмографических записей за последние пятьдесят лет.
Профессор Грант поднял консервы на лоб, громко высморкался, прошёлся взад и вперёд на четвереньках по Африке и, остановившись перед дочерью, продолжал:
— Теперь посмотрим, милостивые государи, что же, собственно говоря, находится на пересечении вышеупомянутой долготы и широты? Вообразите себе там находится Атлантический океан. Теперь, господа, попрошу вас взглянуть на эту карту. Вот одиннадцать градусов восемь секунд восточной долготы.
Карандаш профессора Гранта пополз по меридиану через океан.
— Итак, милостивые государи, нам нужно найти тридцать три градуса семь минут южной широты.
Елена легла животом на экватор и, найдя искомую шпроту, повела нежным пальцем с родовым лаковым ноготком по Атлантическому океану.
Карандаш профессора и мизинец дочери столкнулись.
— Остров! — воскликнула Елена.
Профессор Грант обвёл красным карандашом маленькую, еле заметную точку на карте и торжественно встал во весь рост.
— Да, милостивые государи, — сказал он. — Остров! Не материк, не полуостров, не плоскогорье, не бассейн, а именно небольшой круглый типичнейший океанский остров, в десять километров ширины и пятнадцать длины. И вот этому-то одному острову и суждено остаться невредимым.
Елена вскочила на ноги.
— В таком случае мы не можем терять ни минуты. Мы должны немедленно ехать на остров!
Профессор Грант поднял вверх карандаш.
— Спокойствие, дитя моё. Прежде всего — спокойствие. Не считая сегодняшнего дня, в нашем распоряжении остается ещё тридцать дней, и я должен успеть сделать доклад в геологическом обществе.
— Но это безумие!
— О!
Профессор не находил слов. Назвать безумием доклад в геологическом обществе!
— Елена! Ты позволила себе оскорбить наиболее уважаемую научную ассоциацию Штатов, насчитывающую шесть с половиной тысяч избранных представителей учёного мира, среди которых я с уважением могу назвать имена профессора Опопанакса, создателя бессмертной теории происхождения пород розового гранита в Гренландии, и французского учёного О-де-Колона, автора громадного учёного труда о поверхности задней стороны Луны.
Елена сердито топнула ножкой.
— Ты не будешь читать доклад в геологическом обществе. Мы должны немедленно ехать на остров.
Профессор Грант с удивлением посмотрел на дочь.
Её губы были плотно сжаты, а глаза решительно сверкали.
— Мы немедленно едем на остров!
Профессор Грант провёл рукой по лбу.
— Меня удивляет твой тон, — сказал он нерешительно. — Я никогда не предполагал, что у моей единственной дочери такой отчаянный характер. Но пойми же, дитя моё, что прежде всего я должен исполнить свой долг перед наукой, а уже потом заботиться о себе. Завтра же я буду делать доклад.
Елена посмотрела на него ледяными глазами.
— Другими словами, ты хочешь, чтобы мы погибли?
— Нет, я этого не хочу. Повторяю: в нашем распоряжении имеется тридцать дней. Я сделаю доклад, и мы сейчас же отправимся на остров.
— Тогда уже будет слишком поздно, — спокойно сказала Елена.
— Но повторяю, что в нашем распоряжении…
— В нашем распоряжении не останется ни одной каюты на пароходе, ни одного местечка на палубе, ни одного аэроплана, ни одной моторной лодки, ни одной яхты, ни одной шлюпки, ни одного куска гнилого дерева, на котором мы могли бы добраться до острова. Не пройдёт и минуты после твоего доклада в геологическом обществе, как население всего земного шара ринется на остров. Это будет в сто раз страшнее великого переселения народов. Обезумевшие люди бросят города и села и лавой потекут к берегам океанов, всё сметая на своем пути. Наиболее сильные захватят корабли и летательные машины. Возле каждой лоханки произойдут кровопролитные бои. Миллионы слабых погибнут. Миллионы наиболее сильных захватят остров. Но разве сможет этот крошечный клочок земли вместить такое громадное количество людей? Об этом смешно говорить. Это будет небывалая катастрофа, и мы первые погибнем в толпе обезумевших людей вместе с твоим уважаемым профессором Опопанаксом и не менее уважаемым французским учёным О-де-Колоном.
— Чёрт возьми! — растерянно пробормотал профессор Грант. — Но в таком случае что же делать?
Елена на минуту задумалась.
Из окна доносился чудесный запах свежих майских роз, полных золотых пчёл.
Елена тряхнула головой.
— Я знаю, что нам надо делать. Пока ни один человек не должен знать о твоём открытии. Сегодня же вечером мы едем в Нью-Йорк.
— В Нью-Йорк?
— Да, в Нью-Йорк. Другого выхода нет. Причём о нашем отъезде решительно никто не должен знать.
В коротких словах Елена рассказала отцу всё, что она придумала.
Профессор Грант утвердительно кивнул головой.
— Да, дитя моё, — сказал он. — Ты права. Это единственное, что я могу сделать.
Было шесть часов вечера. Нью-йоркский экспресс отходил в семь часов двадцать пять минут.
— Мы возьмём с собой только самое необходимое, — сказала Елена. Хорошенько спрячь свои бумаги с вычислениями. Это самое главное. Об остальном позабочусь я.
Елена подошла к отцу и положила свою золотую голову на его плечо, посыпанное лёгкой серебристой перхотью.
Профессор Грант взял в руки её тёплое, кроткое лицо и нежно поцеловал в лоб. На его глаза навернулись слёзы.
— Итак… — сказал он, но волнение перехватило его горло.
— Мы начинаем… новую жизнь… отец.
С этими словами Елена решительно вышла из комнаты.