Добряк Сэм был прав: едва я проглотил первый кусок, как у меня сразу же разыгрался аппетит; забыв о впечатлениях, все время угнетавших меня, я ел что называется «до отказу».
— Вот видите! — рассмеялся Сэм. — Гораздо приятнее есть медведя, чем убивать его, — сегодня вы это постигли! Ну, а теперь мы отрежем кусочек на дорогу и немедленно зажарим его! Завтра мы возьмем его с собой в качестве провианта, ибо в таких разведках всегда приходится быть готовым к тому, что за неимением времени не удастся застрелить дичь, а из боязни разводить костер ее нельзя будет зажарить. А затем ложитесь и постарайтесь получше выспаться, так как мы отправимся на заре, и нам понадобятся все наши силы.
— Хорошо, я лягу спать.
Меня сразу же объял крепкий сон, и когда я под утро был разбужен Сэмом, то почувствовал себя совершенно освеженным. Паркер и Стоун давно уже проснулись, но остальные, не исключая Рэтлера, еще сладко спали. Мы съели немного мяса, запив его водой, затем напоили лошадей и, после того как Сэм дал краткие инструкции своим остающимся товарищам, отправились в путь. Солнце еще не всходило, когда началась эта опасная для нас поездка. То была моя первая разведка, и мне очень интересно было узнать, чем она кончится. Как много таких разведок предпринимал я впоследствии!
Мы взяли, конечно, то направление, в котором удалились апачи: вниз по долине, а затем за опушку леса. Следы всадников еще виднелись в траве, — даже я, грингорн, сумел их заметить. Они вели на север, между тем как апачей следовало искать к югу от нас. Вскоре мы заметили в лесу большую прогалину, возникшую, очевидно, вследствие прожорливости каких-то вредных насекомых. Следы вели вверх по прогалине, которая потом переходила в прерию, похожую на покатую зеленую крышу. Здесь все так же ясно были видны отпечатки лошадиных копыт; из этого мы заключили, что апачи объехали вокруг нас. С гребня этой «крыши» открывался необъятный вид на широкую, сплошь поросшую травой равнину, не имевшую, казалось, конца к югу. Хотя апачи скрылись почти целые сутки назад, мы отчетливо видели их следы, прямой лентой пересекавшие равнину. Сэм, до сих пор не проронивший ни звука, неодобрительно покачал головой и буркнул в бороду:
— Мне совсем не нравятся эти следы.
— А мне очень даже нравятся, — возразил я.
— Потому что вы — глупый грингорн! Вам нравятся эти следы. Охотно верю! Они так ясны, что слепой мог бы нащупать их руками. Мне же, исколесившему саванны вдоль и поперек, они кажутся подозрительными.
— А мне ничуть!
— Держите язык за зубами, уважаемый сэр! Я взял вас с собой не для того, чтобы вы своими скороспелыми суждениями утирали мне бороду! Подобные следы индейцев должны всегда наводить на размышления, особенно же в данном случае, так как апачи были враждебно к нам настроены, когда покидали лагерь. Можно предположить, что они устроили нам ловушку, так как они, разумеется, знали, что мы последуем за ними.
— В чем же заключается эта ловушка?
— Сейчас это трудно сказать.
— А где она находится?
— Конечно, там, на юге. Апачи облегчили нам задачу следовать за ними. Если бы у них не было определенного намерения, они постарались бы уничтожить следы.
— Гм… — промычал я.
— Что означает сей звук?
— Что мое мнение расходится с вашим. Я не верю ни в какие ловушки.
— Тэк-с! Почему же!
— Апачи стремятся поскорей соединиться со своими соплеменниками, чтобы повести их на нас; кроме того, не забывайте, что они в этот зной везут с собой покойника. Обе эти важные причины заставляют их торопиться к своим. Ведь труп по дороге начнет, чего доброго, разлагаться, а затем они могут запоздать со своим возвращением и потерять нас навсегда из виду! Только за недостатком времени вожди не успели уничтожить своих следов.
— Гм… — в свою очередь промычал Сэм Хоукенс.
— И даже если бы я оказался неправ, — продолжал я, — мы можем все же спокойно ехать вперед. До тех пор, пока мы находимся на этой широкой равнине, нам нечего опасаться, так как здесь любой враг заметен уже издали, и мы сможем своевременно скрыться от него.
— Гм… — покосившись на меня, еще раз промычал Сэм. — Вы говорите про труп. Разве вы думаете, что апачи в такую жару везут его с собой?
— Разумеется.
— А не закопали ли его где-нибудь по дороге?