Я утвердительно кивнул головой.
— Мой брат знает, что делает! Он поплыл вдоль этого берега вверх по течению реки и потом переплыл через реку, чтобы вернуться вдоль того берега. Не так ли? Мой брат не только силен, как медведь, он хитер, как лисица прерий! Его враги должны опасаться его!
— Ты тоже был моим врагом, Виннету!
— Что было, то прошло.
— Значит, ты веришь теперь мне, а не лжецу Тангуа?
Он опить посмотрел на меня испытующим взглядом, протянул мне руку и сказал:
— У тебя хорошее лицо и честные глаза. Я верю тебе.
Я успел уже одеться и вынул из кармана охотничьей куртки коробку из-под сардин.
— Мой брат Виннету, — сказал я, — стоит на правильном пути. Я сейчас докажу это. Узнает ли он этот предмет?
Я вынул из коробки прядь волос, развернул ее и показал Виннету. Он протянул было руку, но потом в удивлении отступил на шаг и воскликнул:
— Это волосы с моей головы! Кто дал их тебе?
— Разве Инчу-Чуна не рассказал, как вы были привязаны к деревьям, и Великий Дух послал вам незримого спасителя? Да, он был невидим, ибо не смел показаться киовам. Но теперь ему нечего скрываться! Итак, ты видишь, что я не враг тебе, а наоборот, всегда был твоим другом!
— Так это ты освободил нас! Так это тебе мы обязаны свободой и, может быть, жизнью! — воскликнул он, будучи не в силах скрыть свое волнение. Он снова взял меня за руку и повел к тому месту, где стояла его сестра, все время внимательно наблюдавшая за нами. Виннету подвел меня к ней и сказал:
— Ншо-Чи видит перед собой храброго воина, который тайком освободил меня и отца, когда киовы привязали их к стволам деревьев. Пусть и Ншо-Чи поблагодарит его!
Сказав это, он обнял меня и поцеловал в обе щеки, а сестра его подала мне руку и произнесла одно лишь слово:
— Прости!
Тангуа стоял поблизости и ничуть не скрывал своей злобы. Я подошел к нему и сказал, глядя на него в упор:
— Тангуа, вождь киовов! Ты — жалкий лжец, ибо не ты ли говорил, что готов сражаться со мною, а между тем…
Он, по-видимому, струсил, так как ответил нерешительно, явно желая увильнуть:
— Я не помню этих слов… Разящая Рука не так понял меня.
— Виннету — мой свидетель! — воскликнул я.
— Да, — подтвердил молодой вождь. — Тангуа хотел посчитаться с Разящей Рукой и хвастал, что охотно вступит с ним в единоборство и поразит его.
— Итак, ты говорил это, — продолжал я. — Готов ли ты сдержать свое слово?
— Ты этого требуешь?
— Да. И ты сам можешь выбрать оружие. Я все равно уверен, что останусь победителем.
— Нет, тебе не победить меня, — сердито возразил вождь киовов. — Не думаешь же ты, что я выберу кулачный бой, в котором, я знаю, ты — мастер, или бой на томагавках, ибо этим оружием ты владеешь не хуже, чем Инчу-Чуна?
— Что же в таком случае?
— Поединок на ружьях! Мы будем стрелять друг в друга, и моя пуля пронзит тебе сердце.
— Прекрасно! Я согласен. Пусть моя победа докажет твою лживость! Разве не ты отрицал, что я спас пленных апачей от столба пыток?
— Я — лжец?! — в негодовании воскликнул Тангуа. — Ты щаплатишь за эти слова жизнью! Мы тотчас начнем поединок, и я застрелю тебя, как бешеную собаку!
Он воинственно потряс своим ружьем. Виннету немедленно послал одного из апачей в пуэбло за моей винтовкой и патронами. Вскоре все было на месте. Тогда Виннету обратился ко мне со словами:
— Пусть бледнолицый брат мой скажет на каком расстоянии произойдет поединок и сколько может быть сделано выстрелов.
— Мне безразлично — ответил я. — Пусть это решает тот, кто выбрал оружие!
— Хорошо, — сказал Тангуа. — Расстояние — двести шагов, и стрелять до тех пор, пока один из нас не свалится с ног и не сможет более подняться.
— Идет, — согласился Виннету. — Я буду наблюдать за поединком. Вы будете стрелять по очереди, и если один из вас нарушит это условие, я всажу ему пулю в лоб. Но кто выстрелит первым?
— Конечно, я! — вскричал вождь киовов.
Виннету неодобрительно покачал головой и заметил:
— Тангуа хочет иметь все преимущества. Пусть Разящая Рука стреляет первым!
— Нет! — возразил я. — Он может сделать первый выстрел, если ему этого так хочется. Потом выстрелю я, и — конец.
— Ну нет! — сказал Тангуа. — Мы будем стрелять до тех пор, пока один из нас не будет сражен!
— Несомненно так, ибо после первого же моего выстрела, ты протянешь ноги.
— Жалкий хвастун!
— В сущности, тебя следовало бы убить, — ответил я, — но я этого, так и быть, не сделаю. Я только искалечу тебя, и это будет весьма скромным наказанием за твою низость. Я раздроблю тебе правое колено. Запомни это!