— Эту трубку прислал тебе мой отец Инчу-Чуна. Он сам добыл материал для нее из священных скал и вырезал ее. Из нее никто еще не курил, и ты должен считать ее своей собственностью и вспоминать нас, когда будешь курить ее.
— Вы очень добры, — сказал я, — и я не знаю, как вас отблагодарить.
— Ты и так сделал много для нас, ибо неоднократно спасал жизнь Инчу-Чуны и моего брата Виннету. Сегодня ты мог бы безнаказанно умертвить моего отца, но ты не сделал этого! Поэтому наши сердца расположены к тебе, и ты будешь нашим братом, если позволишь воинам апачей так называть тебя.
— Это будет исполнением моего заветнейшего желания! Инчу-Чуна — знаменитый вождь и воин, а Виннету я полюбил уже с первой встречи. Для меня великая честь быть их другом и братом! Я хотел бы только, чтобы и моим спутникам было хорошо среди вас… А где теперь Рэтлер убийца Клеки-Петры?
— Его привязывают к столбу пыток.
— И я об этом узнаю только сейчас? Почему же меня до сих пор оставляли в неведении?
— Так хотел Виннету.
— Но почему же?
— Он думал, что ни глаза ни уши твои не вынесут того, что готовится.
— Вероятно, он ошибался, и тем не менее я и увижу, и услышу если только мое желание будет принято во внимание.
— Какое желание?
— Скажите сперва, где произойдет пытка?
— Внизу у реки, где ты недавно находился. Инчу-Чуна увел вас оттуда, ибо ваше присутствие нежелательно.
— Но я хочу присутствовать при пытке! Какие же муки для него придуманы?
— Все те же, каким обычно подвергаются пленники.
Когда я вышел на террасу, мы увидели там Сэма Хоукенса, курившего свою короткую охотничью трубку.
— Ну что, сэр, — сказал он, ухмыляясь, — обстоятельства изменились? Да, разыгрывать важного барина или быть жалким пленником — далеко не одно и то же! Как вам живется в новых условиях?
— Благодарю вас, хорошо, — ответил я.
— И мне живется неплохо. Вождь самолично нас угощал, а это, если не ошибаюсь, считается особым почетом.
— Где сейчас находится Инчу-Чуна?
— Ушел снова к реке.
— А вы знаете, что там сейчас происходит? Там пытают Рэтлера!
— Пытают Рэтлера? И нас уводят сюда? Нет, я должен быть там! Идемте, сэр, мы сейчас же спустимся вниз!
— Не торопитесь! Разве вы в состоянии увидеть такого рода зрелище и не бежать тотчас же в ужасе?
— Бежать в ужасе? Какой вы, однако, грингорн, любезный сэр! Поживите немного подольше на Западе, и вы не будете больше думать об ужасах. Парень заслужил смерти, и его казнят на индейский манер. Вот и все!
— Во всяком случае я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться ускорения его смерти.
— Не советую! Во-первых, он не заслужил этого, а во-вторых, ваши усилия будут тщетны. Клеки-Петра был учителем, как бы духовным отцом племени; его смерть — незаменимая утрата для апачей, к тому же убийство было совершено без всякого повода. Добиться у краснокожих снисхождения поэтому совершенно невозможно.
— Я тем не менее попытаюсь!
— Безуспешно!
— В таком случае я пущу Рэтлеру пулю в сердце.
— Чтобы прервать его мучения? Ради Бога, оставьте эту затею! Вы вызовете к себе вражду всего племени. Выбор наказания является их неотъемлемым правом, и если вы лишите их этого права, то недавно заключенной дружбе тотчас же настанет конец! Итак, идете вы со мной?
— Да.
— Отлично. Не натворите, однако, глупостей! Я позову Дика и Билли.
Он скрылся у входа своего жилища и вскоре вернулся вместе с названными. Мы спустились по ступеням террасы. Ншо-Чи, опередившая нас, успела уже скрыться от наших взоров. Когда мы из боковой ложбины вышли в главную долину Рио-Пекос, киовов уже не было видно: они ускакали со своим раненым вождем. Инчу-Чуна имел осторожность послать им вслед лазутчиков, так как они легко могли вернуться, чтобы отомстить за случившееся. Увидев нас, Виннету подошел и сказал серьезным тоном:
— Почему мои белые братья не остались наверху в пуэбло? Или им не нравятся жилища, которые им указали?
— Они нам нравятся, — ответил я, — и мы благодарны за заботу нашему краснокожему брату. Мы вернулись, так как слышали, что Рэтлер должен умереть. Так ли это?
— Да.
— Но я его не вижу.
— Он лежит в телеге рядом с трупом убитого.
— Какой род смерти ожидает его?
— Пытка.
— Это решено окончательно?