Вечером следующего дня я, по обыкновению, ужинал вместе с Инчу-Чуной и Виннету. Последний удалился сразу после еды. Я тоже собрался уходить, но вождь апачей завел со мной разговор о приключениях Сэма и перешел затем на обсуждение браков между белыми и индианками. Я заметил, что он хочет меня испытать.
— Мой младший брат Разящая Рука допускает ли подобные браки? — спросил вождь.
— Я не вижу в этом ничего дурного, если брак заключен священником и если индианка перешла в христианство, — ответил я.
— Значит, брат мой никогда бы не взял в жены краснокожую девушку такой, какая она есть?
— Нет.
— А это очень трудно — стать христианкой?
— Нет, совсем не трудно.
— Может ли после этого такая женщина почитать своего отца, если он не христианин?
— Да. Наша религия требует от каждого ребенка уважения и почитания родителей.
— Какую же невесту предпочел бы младший брат мой, белую или краснокожую?
Мог ли я сказать: белую? Нет, это бы его обидело. Поэтому я ответил:
— Я ничего не могу сказать, так как здесь решает лишь голос сердца. А когда говорит сердце, то его слушается каждый, не обращая внимания на то, какого цвета избранница. Перед Великим Духом Любви все люди равны, и предназначенные друг для друга рано или поздно должны встретиться.
— Хоуг! Встретятся те, кто предназначены друг для друга. Брат мой совершенно правильно сказал. Он всегда говорит разумно и справедливо.
Я надеялся, что этим вопрос был исчерпан. Мной было определенно указано, что индианка должна перейти в христианство, раз она хочет стать женой бледнолицего. Я был очень расположен к Ншо-Чи, дочери благородного краснокожего воина и вождя, но не для того явился я на Дикий Запад, чтобы найти себе краснокожую жену. Впрочем, я никогда не мечтал и о белой девушке. Намеченный мной план моей жизни совершенно исключал женитьбу. Последствия своего разговора с Инчу-Чуной я узнал на другой день. Он повел меня в нижнее помещение, где я еще никогда не был.
Там в особом маленьком ящике лежали наши землемерные инструменты.
— Посмотри, все вещи в целости! — сказал Инчу-Чуна. Я пересмотрел вещи и нашел, что все было в порядке.
Заметны были лишь некоторые повреждения, требовавшие незначительного ремонта.
— Младший бледнолицый брат мой может взять себе эти вещи — они снова принадлежат ему.
Я стал благодарить его за такой милостивый подарок, но он, отклонив благодарность, объяснил мне:
— Все эти вещи были твоими, но мы отняли их, считая тебя за врага. Теперь мы знаем, что ты брат наш, и мы должны вернуть все, что тебе принадлежало. Итак, благодарить не за что! Что же ты будешь делать с этими предметами?
— Уходя отсюда я возьму их с собой и возвращу людям, давших их мне.
— Где они живут?
— В Сент-Луисе.
— Я слыхал про этот город и знаю, где он расположен. Сын мой Виннету был в нем и рассказывал мне про него. Итак, ты хочешь покинуть нас?
— Да, хотя и не сразу!
— Это опечалит нас. Ты был воином нашего племени, и я готов был дать тебе все могущество и честь предводителя апачей. Мы надеялись, что ты навсегда останешься здесь, как Клеки-Петра, не разлучавшийся с нами до самой своей смерти.
— Но его намерения были иные.
— Разве они тебе известны?
— Да. Он рассказал мне все.
— В таком случае ты пользовался у него большим доверием! Ведь он видел тебя впервые.
— Но мы оба родом из одной страны.
— Это не единственная причина. Перед своей смертью он говорил с тобой. Я не знаю языка, на котором вы с ним говорили, и не мог понять ваших слов. Но ты передал нам ваш разговор. По желанию Клеки-Петры, ты стал братом Виннету, а теперь ты хочешь его покинуть. В этом есть противоречие.
— Нет. Братья не обязаны быть всегда вместе. Они разлучаются, если им приходится выполнять в жизни разные назначения.
— Удастся ли нам еще встретиться?
— Да. Вы меня еще увидите, потому что сердце мое будет стремиться к вам.
— Моя душа рада это слышать. Каждое твое посещение будет для нас великой радостью. Мне очень грустно, что ты говоришь о каком-то другом назначении. Разве ты не можешь здесь, с нами, выполнить его так же успешно?
— Этого я не знаю. Я слишком короткое время жил здесь, чтобы ответить на этот вопрос. Из двух птиц, сидящих на дереве, одна питается его плодами и остается надолго, другая же питается иным, она не задерживается на ветвях дерева и улетает прочь.
— Но веришь ли ты, что ни в чем не будешь у нас нуждаться?