— Я знаю это. Но, говоря о пище я имел в виду не ту, которая питает тело.
— Да, вы, бледнолицые, разумеете какую-то духовную пищу, о которой я узнал от Клеки-Петры. Среди нас ему недоставало этой пищи. Поэтому он бывал иногда очень печален, хотя старался никому не показывать своей грусти. Ты моложе его, и поэтому сильнее будешь стремиться прочь. Иди, но мы просим тебя когда-нибудь вернуться. Быть может, ты переменишься и тогда сможешь с нами ужиться. Но мне очень хотелось бы знать, чем займешься ты, возвратившись в город бледнолицых?
— Я еще не знаю этого.
— Останешься ли ты с белыми, которые строят путь для огненного коня?
— Нет.
— И ты поступишь правильно! Ты был братом краснокожих, и тебе не следует вместе с бледнолицыми лишать нас земли и имущества. Но там, куда ты отправляешься, ты не в состоянии будешь жить одной охотой. Там тебе нужны будут деньги, а Виннету говорил мне, что ты беден. Ты мог бы стать богатым, если бы мы на вас не напали. Поэтому мой сын просил меня предложить тебе награду. Хочешь золота?
При этом он посмотрел на меня таким проницательным взглядом что я не решился ответить: да. Он хотел испытать меня.
— Золота? — сказал я. — Вы его у меня не брали, значит, мне нечего от вас получать.
Это был самый дипломатичный ответ, не говоривший ни «нет», ни «да». Я знал, что многим индейцам известны местонахождения благородных металлов, но ни одному белому они не выдавали своей тайны. Конечно, Инчу-Чуна тоже знал такие места, и поэтому спросил меня, хочу ли я золота. Кто из белых ответил бы ему безусловным «нет»?
Я никогда не ценил сокровищ, которые могли стать добычей ржавчины и моли, но золото имело для меня значение, как средство для достижения благих целей. Я не хочу этого отрицать, но такое отношение к золоту было бы непонятно вождю краснокожих.
— Да, мы у тебя ничего не брали, — ответил он, — но из-за нас ты не приобрел того, что намеревался получить, и за это я хочу вознаградить тебя. Открою тебе: в горах лежит много золота. Краснокожие знают места, где его можно найти: нужно только пойти туда и взять. Хочешь, я принесу тебе золота?
Сотни других, конечно, приняли бы это предложение, будучи на моем месте, и ничего бы не добились. Я прочел в его глазах особенное, напряженное выражение и ответил:
— Благодарю тебя! Но богатство, приобретенное без труда, не приносит удовлетворения. Только то имеет истинную ценность, что создано собственными руками. Если я теперь и беден, то нет основания думать, что, возвратясь к бледнолицым, я умру с голода.
Тогда напряженное выражение исчезло с его лица. Он подал мне руку и заговорил сердечным, дружественным тоном:
— Эти твои слова говорят мне, что мы в тебе не ошиблись. Драгоценная пыль, к которой стремятся золотоискатели, — пыль смерти; погибает тот, кто ее случайно находит. Не добивайся ее, потому что она умерщвляет не только тело, но и душу. Я только хотел испытать тебя. Золота я не дал бы тебе, но деньги ты получишь, — те деньги, на которые ты рассчитывал.
— Это невозможно.
— Я так хочу, и поэтому так будет! Мы поедем в те места, где вы раньше работали. Ты окончишь прерванный труд и получишь обещанное вознаграждение.
Я удивленно смотрел на него, не говоря ни слова. Не смеялся ли он? Нет, так не стал бы шутить индейский вождь! Или это означало новое испытание? Но и такое предположение казалось невероятным.
— Мой молодой белый брат ничего не отвечает, — продолжал он, — разве мое предложение неприемлемо?
— Нет. Оно вполне приемлемо. Но я не могу поверить, что это говорится серьезно.
— Почему?
— Как же я смогу окончить то, из-за чего мои сотрудники были наказаны смертью? Совершить дело, которое ты так строго осудил при нашей первой встрече!
— Ты работал тогда без разрешения того, кто владеет страной. Теперь же это будет тебе позволено. Мое предложение исходит не от меня, а от моего сына Виннету. Он сказал, что нам не повредит окончание прерванной работы.
— Это ошибка. Дорога будет построена, и белые безусловно придут сюда!
Инчу-Чуна мрачно потупился и после короткой паузы добавил:
— Ты прав. Мы не можем препятствовать ограблению. Сначала они высылают небольшие отряды вроде вашего, которые мы можем уничтожить. Но это не меняет дела. Потом они придут толпами, и мы должны будем отступить, чтобы не быть раздавленными. Но и ты не сможешь изменить дела. Или ты думаешь, что они не придут, если последует твой отказ измерить этот участок?
— Нет, я не думаю этого. Мы можем поступать как угодно, прекратить или продолжать дело, — все равно огненный конь промчится через эти земли.