И с этой подбадривающей фразой отправилась своей дорогой, торопясь поскорее добраться до любимого канапе.
Сэра Бакстона, преданного идеям Чиннери, а значит — пессимистической философии, прогнозы ее не особенно взбодрили. Перед ним маячил образ гениального клейщика, изготовившегося к прыжку. Нарушая угрюмое молчание, воцарившееся после ухода леди Эббот, он заметил, что самое худшее здесь — ожидание, ведь в любой миг может грянуть беда.
— Не унывайте, — посочувствовал Джо. — Хотя я вас понимаю. Нелегко для нервной системы. Наверное, вроде этой охоты, а? Сколько раз, когда вы пробирались по африканским джунглям…
— В Африке нет никаких джунглей.
— Нет джунглей?
— Нет.
— А я думал — есть. Ладно, сколько раз, когда вы пробирались по тамошним заменителям джунглей, из-за кулис доносилось хриплое дыхание, и вы догадывались, что вот-вот на вас прыгнет леопард. Что тут хуже всего? Неопределенность. Вы не знали, когда именно зверь вцепится в заднюю запонку воротничка. Так и с этим Булпитом. Каков, спрашиваем мы, будет его следующий ход?
— Да, да,
— А что отвечаем? Вот что: кто его знает! Ах, как все было бы просто, — вздохнул Джо, — если б Пик не сдал ему плавучий дом!
Сэр Бакстон вздрогнул.
— Знаете, Джо, чем дольше я про это думаю, тем больше убеждаюсь, что вы правы. Они сообщники.
— По-моему, все улики указывают на это.
— Да, да. Зачем он сюда приехал? Проторить дорожку для Булпита. Зачем он снял плавучий дом? Обеспечить Булпиту базу. Другого объяснения нет. Разве нормальный человек снимет эту посудину? Нет! За каким дьяволом? Да вашу «Миньонетту» никто и даром бы не взял!
— Пока не явился Пик.
— Вот именно. Двадцать лет торчала пустая, и вдруг, за несколько дней до появления Булпита, Пик ее арендует. И как хитро, заметьте, выстроил свои замыслы! Завел знакомство с моей дочкой у каких-то наших соседей, получил возможность проникнуть сюда. Не могу! — вскричал сэр Бакстон. — Прямо руки чешутся!.. Что там, Поллен?
Дворецкий, выйдя из дома, тихо шел мимо них, явно стремясь к кедру, под которым сидел Табби. Он приостановился.
— Телефон, сэр Бакстон. Просят мистера Ванрингэма.
— Э?.. Джо, вас к телефону.
— Младшего мистера Ванрингэма, сэр Бакстон!
— Что!!!
Информация менее зловещая, и та возбудила бы подозрения. Прожужжи муха над головой у Табби, и баронет задался бы вопросом, зачем она летает. Он заметно насторожился и многозначительно взглянул на Джо. Тот мрачно и сосредоточенно поджал губы.
— Кто просит?
— Если я правильно уловил имя, сэр Бакстон, некий мистер Пик.
Раздался пронзительный свист. Сэр Бакстон выдохнул воздух, глаза его выпучились, он снова взглянул на Джо и увидел, что тот опешил, как опешит порядочный человек перед махинациями злоумышленника.
Сэр Бакстон взял себя в руки. Не время сгибаться под ударами. Пришла пора решительных действий.
— Хорошо, Поллен, — произнес он, искусно изображая равнодушие. — Я подойду. Мистер Ванрингэм занят, не стоит беспокоить его…
Телефон стоял в холле. Когда сэр Бакстон взял трубку, Джо, глядя на его фиолетовое лицо, решил, что он вот-вот разразится бранью, но недооценил макиавеллиевской хитрости, на которую способны британские баронеты. Хозяин усадьбы заворковал голосом почтительного дворецкого.
— Вы слушаете, сэр? Сожалею, но я не сумел разыскать мистера Ванрингэма. Что передать?.. Да, сэр… Хорошо, сэр… Скажу.
Бакстон положил трубку, картинно отдуваясь, пока Джо смотрел на него, изумленный такой виртуозностью.
— Бак! Какой талант! Да вы актер, я погляжу.
У сэра Бакстона не было времени упиваться комплиментами.
— Он в гостинице!
— В «Гусаке и Гусыне»?
— Да. И хочет, чтобы ваш братец пришел туда по важному делу.
— Ого! — присвистнул Джо.
— Какая ловушка!
— А что же еще! Что вы намерены предпринять?
Сэр Бакстон выдохнул снова. Он стал зловеще спокойным, как смерч, набирающий силу перед тем, как ринуться на центральные районы Техаса.
— Чтобы добраться до «Гусака», — сказал он, — мне потребуется минут пятнадцать. А еще через пять минут… Поищите-ка, мой дорогой, где-то тут валялся хлыст с рукояткой из слоновой кости. Вы его сразу узнаете. Где-то на комоде… Да, этот самый… Спасибо, Джо.
15
Ум у Сэма Булпита был так устроен, что разгонялся на полные обороты, когда тело находилось в движении. Ему нравилось выстраивать планы и замыслы, неспешно прогуливаясь взад и вперед, заложив руки за спину, сентиментально напевая. Сколько блестящих интриг сочинил он на гравиевой тропинке, обсаженной кустами, у восточной границы Центрального парка, рядом с 59-й улицей, мурлыча «Голубое платьице у моей красотки» или «Ах, что же мне делать, что?!»