Не успел он дойти до калитки, ведущей на дорогу, как по другую сторону живой изгороди зарокотала машина, а там — и промчалась мимо. Она завернула за поворот и исчезла в направлении Уолсингфорда, но он все-таки успел заметить, что за рулем сидела Джин, а рядом — ее отец, специалист по охотничьим хлыстам.
Блаженное облегчение разлилось в душе Адриана. Во-первых, баронет не явится; во-вторых, Джин уехала куда-то и можно не торопиться. Можно неспешно шлифовать фразы, наверняка зная, что письмо попадет в Холл до ее возвращения.
В гостиницу он вошел почти прогулочным шагом и почти небрежно обмакнул перо в непонятную черную жидкость, сходившую в «Гусаке и Гусыне» за чернила. Вскоре перо заплясало по бумаге, если можно так выразиться о пере, которым несколько месяцев пользовались только для прочистки трубок. Адриан углубился в дело, слова лились словно масло.
Он умолял Джин напрочь забыть то, первое послание. Написано оно, каялся он, в припадке чернейшей депрессии, которая порою нападает на всех. Он даже предполагал, что, скорее всего, находился в помутнении рассудка. Но сегодня, заверял он, туча развеялась, он снова видит все ясно.
Признавая, что было бы идеально, если бы союз их благословил ее отец, он полагал, что его неодобрение в наше-то время не может стать помехой. Сэр Бакстон, видимо, настроен против него, ибо он, Адриан, беден. Но деньги — тлен. Любовь, заключил он, побеждает все.
Красиво получилось, решил Адриан, перечитывая, и не изменил мнения, вручая листок и полкроны младшему сынишке Дж. Б. Аттуотера, Сирилу, которого разыскал в саду, где тот играл в поезд.
Понаблюдав за его отбытием, Адриан двинулся в общий бар. Литературные труды возбудили в нем сильнейшую жажду.
Племянница Аттуотера находилась на своем посту, мечтая о Лондоне и вяло нацеживая полпинты пожилому субъекту в плисовых штанах, густой запах от которого наводил на мысль, что жизнь его протекает среди свиней. При виде Адриана она заметно просветлела. За тот краткий период, когда он столовался у них, их тропинки не пересеклись, но внешность его была настолько столичной, что изгнанница мгновенно воспылала к нему симпатией. Когда клиент в плисовых штанах удалился в свинском запахе, словно в облаке славы, она тут же завела приятную беседу.
— Вы из Лондона? — осведомилась она, когда оба согласились, что денек сегодня теплый и уверенно высказали прогноз, что погода продержится.
Адриан ответил — да, оттуда.
— Вот и я! — горько вздохнула мисс Аттуотер. — Как бы мне туда хотелось! Надолго в здешних местах?
— Нет, не очень.
— В Холле, наверное, гостите?
— Нет, я в плавучем доме.
— У мистера Булпита? — заинтересовалась она.
— Да. А вы его знаете?
— Регулярно к нам заглядывает. Очень симпатичный.
— Верно.
— Веселый такой. А уж шутник! И полчасика не прошло, забегал опрокинуть кружечку. Вот, кстати, вспомнила. — Мисс Аттуотер нырнула под стойку и достала какой-то документ. — Он забыл у нас. Положил рядом с кружкой, пока мы болтали, да и позабыл. Я заметила, а он уже ушел. Передайте ему, ладно?
Адриан взял бумагу, по цвету — голубую, по виду — официальную. Он в этом не разбирался, так как благодаря княгине и другим дамам ни разу не видел повестки в суд. Небрежно взглянув, он сунул ее в карман. Мисс Аттуотер задумчиво водила тряпкой по стойке.
— Интересно, откуда у него. Вообще, если желаете знать, мистер Булпит — человек очень таинственный.
— Вот как?
— Да. Начать с того, что он тут делает? Не знаю, вы заметили, он — американец.
Адриан ответил, что это не ускользнуло от его внимания.
— Так вот, с какой стати американцам жить в этом вашем доме? Да еще в такой дыре! Я его прямо спросила, а он только смеется. Я у дяди Джона спросила, а тот меня обрезал.
— Вот как?
— Прямо отшил. Занимайся, грит, своими делами, а клиенты — пусть своими. Интересно, а? Что это ваш Булпит затевает? Вдруг он — международный шпион? Всюду пишут.
Адриан возразил, что в Уолсингфорд Парве международному шпиону много не нашпионить.
— Оно конечно…
Тут ввалился новый посетитель и вынудил мисс Аттуотер задушить в себе собеседницу. Когда он удалился, она возобновила обсуждение, но коснулась уже другой грани многогранного характера.
— Он — еще та штучка! Вас не разыгрывал?
— Как это?
— Обожает эти розыгрыши. Прям мастер. Вот, разыгрывал он дружков в Америке. Уж я бы с ним не согласилась жить в плавучем доме, откровенно скажу. Побоялась бы, вдруг столкнет в воду или еще что. А то ондатру в постель подложит. Сейчас тоже отправился разыгрывать одного парня.