Признавая, что было бы идеально, если бы союз их благословил ее отец, он полагал, что его неодобрение в наше-то время не может стать помехой. Сэр Бакстон, видимо, настроен против него, ибо он, Адриан, беден. Но деньги — тлен. Любовь, заключил он, побеждает все.
Красиво получилось, решил Адриан, перечитывая, и не изменил мнения, вручая листок и полкроны младшему сынишке Дж. Б. Аттуотера, Сирилу, которого разыскал в саду, где тот играл в поезд.
Понаблюдав за его отбытием, Адриан двинулся в общий бар. Литературные труды возбудили в нем сильнейшую жажду.
Племянница Аттуотера находилась на своем посту, мечтая о Лондоне и вяло нацеживая полпинты пожилому субъекту в плисовых штанах, густой запах от которого наводил на мысль, что жизнь его протекает среди свиней. При виде Адриана она заметно просветлела. За тот краткий период, когда он столовался у них, их тропинки не пересеклись, но внешность его была настолько столичной, что изгнанница мгновенно воспылала к нему симпатией. Когда клиент в плисовых штанах удалился в свинском запахе, словно в облаке славы, она тут же завела приятную беседу.
— Вы из Лондона? — осведомилась она, когда оба согласились, что денек сегодня теплый и уверенно высказали прогноз, что погода продержится.
Адриан ответил — да, оттуда.
— Вот и я! — горько вздохнула мисс Аттуотер. — Как бы мне туда хотелось! Надолго в здешних местах?
— Нет, не очень.
— В Холле, наверное, гостите?
— Нет, я в плавучем доме.
— У мистера Булпита? — заинтересовалась она.
— Да. А вы его знаете?
— Регулярно к нам заглядывает. Очень симпатичный.
— Верно.
— Веселый такой. А уж шутник! И полчасика не прошло, забегал опрокинуть кружечку. Вот, кстати, вспомнила. — Мисс Аттуотер нырнула под стойку и достала какой-то документ. — Он забыл у нас. Положил рядом с кружкой, пока мы болтали, да и позабыл. Я заметила, а он уже ушел. Передайте ему, ладно?
Адриан взял бумагу, по цвету — голубую, по виду — официальную. Он в этом не разбирался, так как благодаря княгине и другим дамам ни разу не видел повестки в суд. Небрежно взглянув, он сунул ее в карман. Мисс Аттуотер задумчиво водила тряпкой по стойке.
— Интересно, откуда у него. Вообще, если желаете знать, мистер Булпит — человек очень таинственный.
— Вот как?
— Да. Начать с того, что он тут делает? Не знаю, вы заметили, он — американец.
Адриан ответил, что это не ускользнуло от его внимания.
— Так вот, с какой стати американцам жить в этом вашем доме? Да еще в такой дыре! Я его прямо спросила, а он только смеется. Я у дяди Джона спросила, а тот меня обрезал.
— Вот как?
— Прямо отшил. Занимайся, грит, своими делами, а клиенты — пусть своими. Интересно, а? Что это ваш Булпит затевает? Вдруг он — международный шпион? Всюду пишут.
Адриан возразил, что в Уолсингфорд Парве международному шпиону много не нашпионить.
— Оно конечно…
Тут ввалился новый посетитель и вынудил мисс Аттуотер задушить в себе собеседницу. Когда он удалился, она возобновила обсуждение, но коснулась уже другой грани многогранного характера.
— Он — еще та штучка! Вас не разыгрывал?
— Как это?
— Обожает эти розыгрыши. Прям мастер. Вот, разыгрывал он дружков в Америке. Уж я бы с ним не согласилась жить в плавучем доме, откровенно скажу. Побоялась бы, вдруг столкнет в воду или еще что. А то ондатру в постель подложит. Сейчас тоже отправился разыгрывать одного парня.
— Да?
— Да. Хочет выпрыгнуть на него из кустов.
— Из кустов? Выпрыгнуть?
— Ну да! Когда тот запоет коноплянкой.
— Зачем?
— Сама не знаю. Говорит, обхохочутся. Не-ет, тут что-то другое. Тайна. Я и говорю, таи-инственный человек.
Клиенты потянулись один за одним, и Адриану стало ясно, что на доверительную беседу надежды больше нет. Он допил кружку и ушел.
Пока он шагал к «Миньонетте», его покусывало беспокойство. Приятно ли обнаружить, что ты, оказывается, пользуешься гостеприимством не совсем здорового человека? По его собственным наблюдениям, Булпит мог, не задумываясь, огреть ближнего бутылкой. А теперь еще, оказывается, не прочь из кустов выскочить… Невольно призадумаешься и спросишь себя, где для него предел? Никто не возражает против добродушной эксцентричности, но до каких пределов этот шутник сохраняет добродушие?
Безмерно радуясь, что сегодня наступит конец его визиту, Адриан забрался по мосткам на «Миньонетту». Едва его нога коснулась палубы, как дверь салона распахнулась и появилась обнаженная натура, обмотанная лишь полотенцем.