– Ну вот, – радостно сказала она, – наконец-то. А то я уже ждала, ждала, да и жданки потеряла. А только как же конверт, – если он спросит, что я скажу?
– Да уж конверта нельзя подделать, – штемпеля, – сказала Грушина, посмеиваясь, поглядывая на Варвару лукавыми, разными глазами: правый – побольше, левый – поменьше.
– Так как же?
– Душечка Варвара Дмитриевна, да вы скажите ему, что конверт в печку бросили. На что же вам конверт?
Варварины надежды оживились. Она говорила Грушиной:
– Только бы женился, тогда уж я не стану для него бегать. Нет, я буду сидеть, а он пусть для меня побегает.
В субботу после обеда Передонов шел поиграть на биллиарде. Мысли его были тяжелы и печальны. Он думал: «Скверно жить среди завистливых и враждебных людей. Но что же делать, – не могут же все быть инспекторами! Борьба за существование!»
На углу двух улиц он встретил жандармского штаб-офицера. Неприятная встреча!
Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный человек с густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою, отчего его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в обществе. Он знал всех людей в городе, все их дела и отношения, любил слушать сплетни, но сам был скромен и молчалив, как могила, и никому не делал ненужных неприятностей.
Остановились, поздоровались, побеседовали. Передонов насупился, оглянулся по сторонам и опасливо сказал:
– У вас, я слышал, наша Наташа живет, так вы ей не верьте, что она про меня говорит, это она врет.
– Я от прислуги сплетен не собираю, – с достоинством сказал Рубовский.
– Она – сама скверная, – продолжал Передонов, не обращая внимания на возражение Рубовского, – у нее любовник есть, поляк; она, может быть, нарочно к вам и поступила, чтоб у вас что-нибудь стащить секретное.
– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом, – сухо возразил подполковник, – у меня планы крепостей не хранятся.
Упоминание о крепостях озадачило Передонова. Ему казалось, что Рубовский намекает на то, что может посадить Передонова в крепость.
– Ну, что крепость, – пробормотал он, – до этого далеко, а только вообще про меня всякие глупости говорят, так это больше из зависти. Вы ничему такому не верьте. Это они доносят, чтоб от себя отвести подозрение, а я и сам могу донести.
Рубовский недоумевал.
– Уверяю вас, – сказал он, вздергивая плечами и бряцая шпорами, – я ни от кого не получал на вас доноса. Вам, видно, кто-нибудь в шутку погрозил, – да ведь мало ли что говорится иногда.
Передонов не верил. Он думал, что жандармский скрытничает, – и стало ему страшно.
Каждый раз, как Передонов проходил мимо Вершинского сада, Вершина останавливала его и своими ворожащими движениями и словами заманивала в сад.
И он входил, невольно подчиняясь ее тихой ворожбе. Может быть, ей скорее Рутиловых удалось бы достичь своей цели, – ведь Передонов одинаково далек был от всех людей, и почему бы ему было не связаться законным браком с Мартою? Но, видно, вязко было то болото, куда залез Передонов, и никакими чарами не удавалось перебултыхнуть его в другое.
Вот и теперь, когда, расставшись с Рубовским, Передонов шел мимо, Вершина, одетая, как всегда вся в черном, заманила его.
– Марта и Владя домой на день едут, – сказала она, ласково глядя сквозь дым своей папироски на Передонова коричневыми глазами, – вот бы и вы с ними погостить в деревне. За ними работник в тележке приехал.
– Тесно, – сказал Передонов угрюмо.
– Ну вот, тесно, – возразила Вершина, – отлично разместитесь. Да и потеснитесь не беда, что ж, недалеко, шесть верст проехать.
В это время из дома выбежала Марта спросить что-то у Вершиной. Хлопоты перед отъездом немного расшевелили ее лень, и лицо ее было живее и веселее обычного. Опять, уже обе, стали звать Передонова в деревню.
– Разместитесь удобно, – уверяла Вершина, – вы с Мартой на заднем сиденье, а Владя с Игнатием на переднем. Вот посмотрите, и тележка на дворе.
Передонов вышел за Вершиною и Мартою во двор, где стояла тележка, а около нее возился, укладывая что-то, Владя. Тележка была поместительная. Но Передонов, угрюмо осмотрев ее, объявил:
– Не поеду. Тесно. Четверо, да еще вещи.
– Ну, если вы думаете, что тесно, – сказала Вершина, – то Владя и пешком может итти.