Этот рассказ поразил Варвару. Она совершенно поверила, что все это так и есть и что на ее жениха готовится нападение еще с одной стороны. Надо было как-нибудь поскорее сорвать маску с переодетой барышни. Долго совещались они, как это сделать, но пока ничего не придумали.
Дома еще более расстроила Варвару пропажа изюма.
Когда Передонов вернулся домой, Варвара торопливо и взволнованно рассказала ему, что Клавдия куда-то дела фунт изюму и не признается.
– Да еще что выдумала, – раздраженно говорила Варвара, – это, говорит, может быть, барин скушали. Они, говорит, на кухню за чем-то выходили, когда я полы мыла, и долго, говорит, там пробыли.
– И вовсе недолго, – хмуро сказал Передонов, – я только руки помыл, а изюму я там и не видел.
– Клавдюшка, Клавдюшка! – закричала Варвара: – вот барин говорит, что он и не видел изюма, – значит, ты его и тогда уже припрятала куда-то.
Клавдия показала из кухни раскрасневшееся, опухшее от слез лицо.
– Не брала я вашего изюму, – прокричала она рыдающим голосом, – я вам его откуплю, только не брала я вашего изюму!
– И откупишь! и откупишь! – сердито закричала Варвара, – я тебя не обязана изюмом откармливать.
Передонов захохотал и крикнул:
– Дюшка фунт изюму оплела!
– Обидчики! – закричала Клавдия и хлопнула дверью.
За обедом Варвара не могла удержаться, чтобы не передать того, что слышала о Пыльникове. Она не думала, будет ли это для нее вредно или полезно, как отнесется к этому Передонов, – говорила просто со зла.
Передонов старался припомнить Пыльникова, да как-то все не мог ясно представить его себе. До сих пор он мало обращал внимания на этого нового ученика и презирал его за смазливость и чистоту, за то, что он вел себя скромно, учился хорошо и был самым младшим по возрасту из учеников пятого класса. Теперь же Варварин рассказ зажег в нем блудливое любопытство. Нескромные мысли медленно зашевелились в его темной голове…
«Надо сходить ко всенощной, – подумал он, – посмотреть на эту переодетую девчонку».
Вдруг вбежала Клавдия, ликуя, бросила на стол смятую в комок синюю оберточную бумагу и закричала:
– Вот на меня говорили, что я изюм съела, а это что? Нужно очень мне ваш изюм, как же.
Передонов догадался, в чем дело; он забыл выбросить на улице обертку, и теперь Клавдия нашла ее в пальто в кармане.
– Ах, чорт! – воскликнул он.
– Что это, откуда? – закричала Варвара.
– У Ардальон Борисыча в кармане нашла, – злорадно отвечала Клавдия, – сами съели, а на меня наклеп взвели. Известно, Ардальон Борисыч большие сластуны, только чего ж на других валить, коли сами…
– Ну, поехала, – сердито сказал Передонов, – и все врешь. Ты мне подсунула, я не брал ничего.
– Чего мне подсовывать, что вы, бог с вами, – растерянно сказала Клавдия.
– Как ты смела по карманам лазить! – закричала Варвара. – Ты там денег ищешь?
– Ничего я по карманам не лазаю, – грубо отвечала Клавдия. – Я взяла пальто почистить, все в грязи.
– А в карман зачем полезла?
– Да она сама из кармана вывалилась, что мне по карманам лазить, – оправдывалась Клавдия.
– Врешь, дюшка, – сказал Переделов.
– Какая я вам дюшка, чтой-то такое, насмешники этакие! – закричала Клавдия. – Чорт с вами, откуплю вам ваш изюм, подавитесь вы им, – сами сожрали, а я откупай, Да и откуплю, – совести, видно, в вас нет, стыда в глазах нет, а еще господа называетесь!
Клавдия ушла в кухню, плача и ругаясь. Передонов отрывисто захохотал и сказал:
– Взъерепенилась как.
– И пусть откупает, – говорила Варвара, – им все спускать, так они все сожрать готовы, черти голодушные.
И долго потом они оба дразнили Клавдию тем, что она съела фунт изюма. Деньги за этот изюм вычли из ее жалованья и всем гостям рассказывали об этом изюме.
Кот, словно привлеченный криками, вышел из кухни, пробираясь вдоль стен, и сел около Передонова, глядя на него жадными и злыми глазами. Передонов нагнулся, чтобы его поймать. Кот яростно фыркнул, оцарапал руку Передонова, убежал и забился под шкап. Он выглядывал оттуда, и узкие зеленые зрачки его сверкали.
«Точно оборотень», – пугливо подумал Передонов.
Между тем Варвара, все думая о Пыльникове, заговорила:
– Чем бы по вечерам на биллиард ходить каждый вечер, сходил бы иногда к гимназистам на квартиры. Они знают, что учителя к ним редко заглядывают, а инспектора и раз в год не дождешься, так у них там всякое безобразие творится, и картеж, и пьянство. Да вот сходил бы к этой девчонке-то переодетой. Пойди попозже, как спать станут ложиться; мало ли как тогда можно будет ее уличить да сконфузить.