Андрей удалил небезов в соседнюю комнату, открыл ящик, который внутри имел вид жилой комнатки, и предложил везу:
– Вы свободны – выходите…
Айрани не счел нужным спешить: под громадным морщинистым лбом подозрительно бегали глазки.
– Выходите же, – повторял Андрей.
– А кто вы? – излучил недоверчиво вез.
– Андрей, земной житель…
– А где я?
– Вы на Луне, к своем особняке…
– А почему вы на Луне? – оробел вез.
Андрей рассмеялся:
Разве вы не знаете, что я и мой товарищ – тоже земной житель – принимали участие в здешней революции?..
– В какой такой революции? – прищурился вез.
Тогда стал задавать вопросы Андрей:
– Почему вы сидели в тюрьме?
– Не знаю…
– Что же вы знаете?
Айрани ничего не знал, кроме своих научных изысканий. Прожив 3.025 лет, половину из них он провел в кабинете вдали от жизни и ее событий.
– Ну выходите же! – нетерпеливо повторил Андрей.
– Вы меня не убьете?
– Конечно, нет! – рассмеялся Андрей, – что я зверь, что ли, какой…
– Честное слово? – спросил вез. – Скажите «честное слово», как принято у вас на Земле…
Пришлось Андрею не только дать «честное слово», но и… побожиться перед боязливым везом.
Тогда он вылетел из ящика. Андрей нарочно поместил ящик в комнату, соседнюю с потайной, а эту широко раскрыл, чтобы была видна «сигара».
Айрани метнулся туда, осмотрел машину и остался доволен.
– А кто дверь взломал? – спросил он.
– Я.
– А кто вас об этом просил?
– Революция, – последовал ответ.
Вез засопел носом и пожелал осмотреть остальные комнаты своего особняка. Тогда Андрей объяснил ему его щекотливое положение.
– Зачем же меня сюда привезли? – нахмурился вез.
– Я просил.
– Для чего?
– Чтобы иметь с вами разговор по поводу вашего открытия о комбинациях Вселенной…
Айрани возмутился:
– Кто вам разрешил читать мою книгу?
– Она лежала открытой…
– Да. Потому что я не успел ее спрятать, когда меня схватили… Нечестно читать чужие и неопубликованные произведения!..
Андрей холодно ответил:
– Ваше произведение – теперь собственность всего народа.
– Отвезите меня обратно в тюрьму… – вез снова залез в ящик.
Но старикашка притворялся: ему очень не хотелось возвращаться в тюрьму. Это Андрей чувствовал, поэтому, поймав его за ногу, бесцеремонно вытащил из ящика, дружелюбно смеясь.
Вез расплакался старческими слезами, и на том размолвка ликвидировалась. Он с увлечением начал передавать подробности своего открытия.
– Вы мне скажите, – вставил Андрей в его длинный монолог, – ваши повторяющиеся комбинации Вселенной действительно существуют, или все это гадательно?
– Я верю в них, – отвечал вез, – и могу доказать математически… Но если вы сомневаетесь, пожалуйста, воспользуйтесь моей машиной и проверьте… Вы ничем не будете рисковать при условии, если не станете искать своих двойников на планетах, носящих одинаковые названия с Землей и Луной…
– А чем бы я рисковал в противном случае?
– Если вы очень впечатлительны, то можете сойти с ума.
– Я мало впечатлителен, – сказал Андрей, хотя сам не знал, как определяют везы границы нормальной впечатлительности.
– Тогда вы ничем не рискуете…
Андрей глубоко задумался. С одной стороны его сильно прельщало пуститься в оригинальное путешествие, чтобы узнать будущее Земли и, кстати, свое собственное; с другой – могло случиться, что все эти «комбинации» окажутся… комбинацией из трех пальцев, т. е. что старикашка выжил из ума, и никаких планет-двойников не существует. Также возможно, что его психо-машина совсем не приспособлена для умопомрачительных по длине межпланетных расстояний. Тогда… тогда, как только аккумуляторы разрядятся не во-время, Андрей станет вечно носиться по океану эфира, пока какая-нибудь планета или солнце не притянет к себе его насквозь промерзший труп[1].
– Как же я буду искать планеты-двойники? – вдруг сообразил он.
Айрани, с лукавой усмешкой следивший за течением его мыслей, живо откликнулся:
– О… очень просто! Я дам вам карту, на которой все высчитано и размечено…
– Покажите…
Старик полетел в потайную комнату, открыл там хитро заделанный в стене шкап и вытащил из него двухаршинную квадратную карту неба, состоящую из двух полушарий. Карта была густо усеяна звездами. В разных местах ее, но приблизительно по одному направлению, стояли отметки крестиками.