Глава 1. Никому не нужна
Глава 1. Никому не нужна
Нестор. Это имя стало для Рен привычным, родным и уже, наверное, целую вечность не произносимым вслух. Словно она сама его когда-то и придумала. Глядя на огромный портрет, висящий на стене, уже нельзя было однозначно сказать, встречались ли они когда-либо воочию. Эти глаза, возможно, никогда не смотрели на Рен с укоризненным прищуром, сквозь который, подобно вечернему свету, виднелись капельки беззаветной любви.
Да, она, должно быть, сама придумала приключения в Мире Душ, где Нестор и Касьян, Родственные, оберегали её от бед и всеми силами пытались помочь в безвыходной, доводящей до отчаяния ситуации.
Когда-то давно.
Два с небольшим года назад, когда Рен внезапно потеряла сознание и впала в тяжёлое забытье, её посетил странный сон: словно она вышла из тела и путешествовала по всему миру с новыми друзьями. И почему-то, по какой-то неочевидной причине, не была в состоянии вернуться обратно. С ними она прожила короткую, но насыщенную событиями жизнь. Настолько яркую, насколько не может отобразить ни одна земная палитра.
Теперь же всё, что осталось от этих воспоминаний - это портрет, написанный маслом. И глубокие, родные, серо-голубые глаза, глядящие с него. Нестор. Что с ним? Где он, существует ли он на самом деле?
Рен отвела взгляд от картины и тряхнула головой. Конечно, мысли никуда не делись. Они ещё крепче впились в извилины цепкими лапками. Тогда девушка приняла проверенное тысячу раз решение: надела на голову крупные наушники и растворилась в инди-роке.
Ритмы музыки помогли ей подняться с кресла, надеть спортивную курточку и бесшумно скользнуть по квартире в коридор. Впрочем, можно было и не стараться вести себя тише: в доме сейчас никого не было, хотя часы показывали ровно десять вечера. Родители недавно разоделись, надушились и отправились на свидание. Возможно, это их последний шанс, потому что в доме стало слишком мало любви. Да и плевать.
Рен нырнула ногами в кроссовки, затянула шнурки потуже и, выпрямившись, напоследок взглянула в зеркало. Оттуда на неё незадачливо взглянула тень тоски и потерянности.
Осенний вечер пропитался запахами бесконечных дождей и, почему-то, ностальгической меланхолии. Рен однажды услышала, как кто-то сказал: «Воздух теперь совсем другой». И запомнила, похоже, навсегда. Воздух действительно изменился. Он сковывал сердце и беспрестанно напоминал об утерянных минутах жизни.
Глубокий вдох...
Мир содрогнулся.
Рен оттолкнулась от земли, напружинилась и, повинуясь ритму музыки, понеслась вперёд.
Некоторые вещи и вправду не меняются: бег как и прежде помогал отвлечься от навязчивых мыслей. Ветер обдувал разгорячённое тело и освобождал дух. В это время людей на улицах было уже не так много, как днём, однако всё же жизнь из Нагасаки никуда не делась. Поэтому путь Рен пролегал через парковую зону, где прохожих встречалось как можно меньше. Если быть точнее, там обычно и вовсе не встретишь ни души.
В голову упрямо лезли мысли. Словно отчаянные пассажиры, на ходу прыгающие в вагон отходящего от станции поезда, они цеплялись когтями и пробирались сквозь наушники.
Мать с отцом на грани развода. Разговоры в доме сводятся к одному и тому же. И если раньше ужин выглядел, как небольшой консилиум, где каждый хоть немножечко интересовался, как идут дела у других членов семьи, то теперь отец постоянно забирал ужин и уходил куда-то на улицу, а мать сидела в одиночестве и безмолвии. Никакие попытки Рен разговорить её не венчались успехом. Как будто разводились родители не друг с другом, а именно с ней, с последней надеждой семьи Ямамото.
Дом погрузился в вечную полумрак, шторы оставались задёрнуты в любое время суток. Хоть плесени нигде и в помине не было, Рен казалось, что иногда всё же она чувствовала отдалённый затхлый запах. Дом перестал быть домом. Сюда Рен возвращалась не сразу после занятий в колледже, а совсем уже вечером, ближе к ночи. Готовила что-нибудь простенькое на ужин, если мама не сподобилась. И отправлялась на спортивную пробежку. По возвращении её ожидал контрастный душ, после которого она великолепно засыпала. Разумеется, не слыша, как в пол-первого, в час или в половину второго домой заявлялся совершенно разбитый отец.
К слову о последнем, то после повышения, над которым подсуетился начальник и друг семьи, кормилец расслабился и стал всё чаще ставить себя выше других. Нередки стали острые замечания в адрес жены и дочери. А вскоре уничижение и вовсе окрепло и заняло нишу в жизни проклятой семьи. И теперь... Похоже, скоро всё действительно закончится.
Рен пробежала уже четвёртый круг по парковой зоне, сбавила темп и перешла на спортивный шаг. Плеер пришлось выключить, музыка уже не справлялась.