- Он пока не придёт.
Мама безучастно посмотрела в окно, но её пальцы, сцепленные в замок, побелели от напряжения. Она о чём-то ненадолго задумалась, после чего её глаза забегали, невзначай скользнули по портрету Нестора и задержались на нём. Женщина качнула головой, словно сделала определённые выводы, и вышла из комнаты. Рен продолжила тереть пол.
Отец пока не придёт. Значит ли это, что мама прогнала его из дома? Или он предпочёл уйти сам? А может, он по какой-то причине попал в полицию? Было бы неудивительно, при его-то сдетонировавшем характере.
***
Тишина. Слышен скрип карандашей, шёпот ластиков, шуршание бумаги. Добро пожаловать на очередное занятие в архитектурном колледже! Если бы нужно было охарактеризовать учебные будни одним словом, тогда Рен однозначно сказала: «математика!»
Действительно, на всех этапах работы пригождалось не чувство вкуса, не знание каких-нибудь народных таинств, не пряморукость или находчивость. Только точный расчёт. Раньше, будучи первокурсницей, Рен ещё не знала, как далеко заведёт обучение профессии и была в этом безмятежным романтиком. Ей нравилось возиться с макетами, пусть даже это дело занимало и день, и ночь. Нравилось выстроить незаурядной формы здание, чтобы впоследствии просчитать его до мелочей. Это было чем-то вроде игры. Со временем это приелось, и даже на практических занятиях Рен витала в облаках, отчего успеваемость, конечно, снизилась примерно до уровня Хиги Умеко.
А вот и она: снова опоздала на первое занятие. Появилась в дверях, бесшумно скользнула по аудитории и уселась на привычное место рядом с Рен: запыхавшаяся, взведённая, щёки красные, глаза почти на лбу. Хоть на обложку журнала, одного из тех, которых в её сумке больше, чем методической литературы.
- Привет, - шепнула Рен. Сейчас она в полсилы строила макет небольшой булочной. Никаких изысков и золотых сечений, только самое необходимое.
- Привет, привет, - кивнула подруга, доставая из сумки всё необходимое.
Преподаватель не обратил на её позднее прибытие ровным счётом никакого внимания, потому ей можно было преспокойно взяться за дело, но рядом с Рен она с некоторых пор начинала суетиться, всё ронять из рук, делать вид, будто невероятно занята. Поначалу Рен это нешуточно задевало. Лишь после, поставив себя на место Умеко, она поняла, что и той совсем нелегко.
- Ты сегодня особенно хорошо выглядишь, - попыталась Рен растопить ледяной щит.
- Правда?
Хига пожала плечами и продолжила копаться в бездонной сумке, выуживая оттуда картон, клей, рейсшину, циркуль, ножницы и ещё массу полезного и не очень инструментария. Но по исчезнувшей складке меж бровей стоило полагать, что замечание пришлось ей по душе.
- Да, - спокойно продолжала гнуть свою линию Ямамото. - Наверное, дело в... туши. Да, точно. Тушь друга.
На щеках Умеко появились ямочки. Она отложила сумку и с удовлетворённым видом теперь готовила творческую зону для проекта. Рен продолжила разглагольствовать: она не первый год знала Хигу, поэтому знала, как изменить стратегию.
- Мне такая не пойдёт, конечно. Потому что...
- Пойдёт, конечно! Это же Ля-Мур Фикс! Качество на высоте! - фыркнула Умеко с видом всезнайки. - Тем более, у тебя хорошие ресницы. Не пойму, почему ты до сих пор не пользуешься тушью.
- Не знаю, - Рен поджала губы и скосила взгляд. - Не умею я этим всем пользоваться.
- Как-нибудь научу, - пообещала подруга. Хрупкость этих слов была очевидна, но всё же лёд тронулся.
Рен преспокойненько продолжила работу над макетом. Разместила столики для посетителей в порядке, предусмотренном авторскими эскизами, а следом крепко взялась за склеивание прилавка. Преподаватель куда-то отлучился по неотложным делам, и это всколыхнуло в аудитории желание поболтать.
Бесшумно вернувшийся преподаватель тенью заскользил меж рядов аудитории, подходя то к одной рабочей зоне, то к другой. Комментариев он не оставлял: молчаливо прохаживался и совал нос куда ни попадя. Рен не обращала на него внимания: слишком уж погрузилась в процесс конструирования. Но вдруг преподаватель решил, что макет Ямамото - пожалуй, самый интересный во всём зале. Хотя, может, он так и не считал, однако это не помешало ему встать у неё над душой и заглядывать ей через плечо на протяжение уже доброго десятка минут.
От пристального внимания у Рен начали дрожать руки. Пальцы прекратили слушаться и клеили детали с аккуратностью пятилетнего ребёнка. Цифры затеяли дискотеку и плясали перед глазами, то и дело путаясь меж собой, отчего оконный проём вдруг получился почти в полтора раза выше, чем должен быть. Позорище третьего курса!
Рен виновато втянула голову в плечи, ожидая, что Такахаси-сенсей сейчас в излюбленной манере расхохочется и выудит из недр живота звук, похожий на «во даёт!», что нередко случалось в стенах этой аудитории. Когда девушка украдкой обернулась, чтобы хотя бы увидеть реакцию преподавателя, коль уж он не проявил эмоций вслух... она увидела... самые печальные глаза на свете. И эти глаза принадлежали не пузатому мужчине в возрасте, а белокурому подростку.