Последние слова Альмод произнёс с гордостью, самозабвенно, надувшись восхищением, как шар воздухом. Он даже не обнаружил, что сболтнул лишнего, и Рен отныне уставилась на него так, будто увидела впервые в жизни.
- Что ты сказал?..
- Одна из моих... Эмм... Та-а-ак... Ладно...
Мальчишка взлохматил золотистые кудри. Они взволнованно затопорщились в разные стороны.
- Почему мне никто не сказал?
- А разве это теперь имеет значение? Ты переродилась, ты теперь совсем другая. Прошлое есть прошлое. Ты не стала невосполнимой потерей, хотя наше расставание было для меня в некотором роде... болезненным.
- Я-то надеялась, что всё немножко проще.
- Всё и так проще некуда, не заостряй внимание!
Альмод беспечно махнул рукой. Рен вернулась к сборам. Осталось забросить в сумку скетчбук, карандаши, кошелёк... Носки не помешают... Резинки для волос! Амулетик от злых духов! Швейный походный набор! Помаду, расчёску! Магнитный конструктор! Всё такое нужное, места не хватает!
Гость не стал отвлекать Рен беседами. Он поднялся с кресла, прошёлся по комнате и уселся на широкий подоконник. Его глаза впились в темень. На секунду Рен показалось, что Альмод беззвучно с кем-то общается; впрочем, не исключено, что так оно и было. Вряд ли у Древнейшего совсем нет забот в обоих мирах, чтобы запросто торчать в комнате у очередного медиума.
Письмо для матери получилось очень кратким. Оно отражало лишь самую суть: дочь нуждается в небольшом отпуске, поэтому временно покидает дом. Она не одна, в надёжных руках, да и телефон отключать не собирается, так что дозвониться при желании получится. Всё? Всё.
Рен с чувством выполненного долга сложила письмо вчетверо и опустила в конверт. Вечер уже превратился в ночь, но ужинать не хотелось, да и мать не стремилась стучаться в комнату. С некоторых пор эта привычка омертвела.
Альмод, не отрываясь от чернеющего пейзажа за окном, бросил:
- Раздевайся, ложись. Я расскажу тебе сказку на ночь. Хочешь?
- Угу... Только...
- Я не буду подсматривать.
Рен всё равно спряталась за открытой дверью шкафа, пока стянула с себя одежду и натянула излюбленную ночнушку. В ней она ненадолго отлучилась из комнаты, но, когда вернулась, была морально готова и выслушать сказку, и хоть немного выспаться перед непредсказуемым путешествием. Она юркнула под одеяло, вынырнула оттуда одной лишь головой и с нетерпением уставилась на Альмода, точно как кошка, выпрашивающая еды возле обеденного стола.
- Славно, - кивнул альмод, оборачиваясь. Он тяжело спрыгнул с подоконника и проковылял к кровати, на которую через секунду приземлился так мягко, что простыня под ним не промялась ни на миллиметр. - Ты, наверное, уже слышала историю о том, как появился этот мир. Про огромное сердце, рождающее души, и про разделение мира на две составляющие... Это легенда, переходящая из уст в уста, и мы, Древнейшие, ей не противоречим, хотя помним немножечко больше, чем говорим.
- Интересно, интересно, - заулыбалась Рен. На душе стало очень легко. Альмод был ей почти чужим, но сейчас она чувствовала себя в безопасности. Могла позволить себе раздеться перед ним без задней мысли, ковыряться в ушах, думать о чём попало, зная, что он читает её, как хрестоматию.
- Интересно? Я рад, - воздушно усмехнулся юнец. Его голос стал тише, проникновенней, тоньше. - Я помню день, когда появился. В Мире Тел была затяжная зима, холод собачий, наверно. Но я его не чувствовал. Помню только, что был завёрнут в просторный алый плащ...
Лампочка ночника робко затрещала и затихла. Свет покинул стеклянную колбу, рассеялся. Комната погрузилась в мрак. Голос Альмода звучал всё тише, всё мелодичнее.