Погружённая в мысли Рен вдруг очень уж явно ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Бегло осмотревшись, она никого не заметила, да и неудивительно: ночь объяла Нагасаки и задремала сама. Пора возвращаться. Изо рта клубил пар, словно зима уже пришла, но нет, пока ещё рано.
Рен поёжилась и зашагала домой. Ощущение чужого присутствия всё не покидало, и в определённый момент девушка даже увидела тень, промелькнувшую чуть поодаль. Совершенно беззвучно. Ни шелеста, ни мельчайшего шороха. И пусть бы ей это показалось, но отчего же тогда вдруг в небо взметнулась испуганная стая птиц?
- Кто здесь? - в голове вопрос звучал увереннее, чем вышло на деле.
Тишина.
- Покажитесь!
Нет ответа.
Рен съёжилась и, оглядываясь по сторонам, ускорила шаг. Незримый странник следовал за ней по пятам, и его намерений было не угадать. Может, конечно, лишь наваждение. Либо перенервничала. Накрутила.
Совсем рядом что-то прошлёпало по луже, словно ребёнок босиком. Вода заколыхалась сама собой. И - так же внезапно успокоилась, превратившись вновь в чёрное зеркало.
Сердце заколотилось в груди, по всему телу прошла дрожь. Раньше, когда Рен становилось страшно или просто не по себе, ещё в школьные годы, она нередко фантазировала, как за ней по пятам шагает огромнейший волк. Его косматая грива обязательно задевают листву деревьев, отчего те кротко шелестят и стараются отвернуться. Лапы приминают траву. От исполинской туши исходит жар. Словом, волк стал символом защиты, непоколебимости, духовной силы. На его пути лучше не стоять: разорвёт любого недруга.
Выдуманный волк-защитник. Мягкая, величественная походка. Внимательный взгляд. Ровное дыхание. Затаившаяся мощь.
Сегодня, во взрослой жизни, фантазии помочь не могли. И хоть ты представь себя в танке, многие бытовые трудности прогрызут сколь угодно толстую броню.
- Волк. Волк. Я и есть волк... - шептала Рен, продолжая шагать по ночной улице. А рядом, хищно облизываясь, сверкало глазами какое-то существо. Время от времени Рен видела его более или менее отчётливо, но только лишь краем глаза. Стоило обернуться - его и след простыл.
- Я - волк! Я - волк.
Рен собрала волю в кулак, глубоко вдохнула и усмирила шаг. Теперь она двигалась грациозно, нарочито медленно, величаво. Наклонила голову вперёд, чтобы изобразить взгляд исподлобья. Дышала медленно и горячо. Достала руки из карманов и расслабила кисти, время от времени поигрывая пальцами так, будто готовилась в любой момент броситься на оппонента: только дай повод.
Ледяной сырой ветер бросил под ноги охапку жухлых листьев. Где-то вдалеке одиноко выла собака. Заморосил противный дождь. А чувство тревоги... От него не осталось и следа.
* * *
Спалось дурно. Не сказать бы, что в последнее время случилось сильно много событий. Скорее напротив: Рен глубоко увязла в трясине мрачной, постепенно сгущавшей краски обыденности.
Учёба в колледже отбирала немало сил: проектам и защитам не было конца, а на носу уже маячил аттестационный проект, за который и браться было страшно. Впору бы отвлечься, но, к сожалению, даже творчество уже не так радовало душу, как прежде. Иногда Рен просто садилась на скамейку и глядела в пустоту, предаваясь фантазиям. А затем - неизбежно укоряла себя за бесцельно упущенное время.
Когда Рен наконец удалось расслабиться перед тем, как рухнуть в пропасть сна, ей вдруг показалось, что она слышит чей-то голос. Пошевелиться она уже не могла, да и открыть глаз тоже: тело сковал сонный паралич. А значит, она не могла бы с уверенностью заявить, спит она или пока ещё нет.
- Был знак. Нельзя так просто игнорировать факт, что вы оставляете медиума без присмотра! Она ещё юна, но время пришло, скоро её глаза откроются. И что с ней станет? Вы когда-нибудь видели медиума, ставшего Брошенным?
- Не разумно, - мрачно возразил басистый знакомый голос. - Мы ведь не видели и Отражённых, ставших медиумами после полного провала на испытании. Я не стану вмешиваться в планы Разума. Мне есть за кем проследить. А эта... девчонка...
- Братья! - обратил на себя внимание третий голос. Он был похож на скрип колеса дряхлой повозки, однако энергии в нём было не занимать. - Братья! Дак ведь потому и нужно, нет, не-об-хо-ди-мо вести за ней пристальное наблюдение! Перед нами уникум! И судить о планах Разума по её честь... Айегар, ты сквернишь наш слух.
- Наблюдение? - обладатель первого голоса тяжко вздохнул и, возможно, усмехнулся. Кажется, он начал терять самообладание. - Да, давайте наблюдать вместо того, чтобы взять бразды в руки. Мы ведь так делаем, да? Всегда, правда? И Хранителями становятся ради наблюдений, а не ради наставничества. Ты чего разулыбался, Филоменес?